Еще один прыжок — и огромный зверь, низко опустив голову, поднял на острие рога отчаянно ржущего красавца-скакуна. Таргитая выбросило из седла. Описав в воздухе дугу, он упал на землю, сильно ушибив ногу. Пытаясь подняться, он с горечью наблюдал, как взбесившийся единорог превращает в кровавые лохмотья его прекрасного акалтегийца. Заметил он также, что лютый зверь даже не пытается напасть на стоящего неподалеку ухмыляющегося Заркума.
Покончив с жеребцом, монстр повернул острие окровавленного рога к Таргитаю и стал рыть передними ногами землю, готовясь к решающему, последнему броску. Мысленно Таргитай попрощался с Нэркес и с жизнью.
«Эх, был бы тут Конан — все было бы иначе! — невольно подумалось ему. — Зачем только ты предал меня, побратим? И где ты теперь, когда нужна твоя помощь?..»
— Кром! — раскатом грома пронеслось над опушкой.
— Конан?! — воскликнул правитель, не веря своим глазам. Яростный восторг охватил его.
А Конан, появившийся как нельзя вовремя, разогнал своего жеребца, как залихватский воин-гирканец, встал на круп обеими ногами и, зажав в зубах меч, несся навстречу единорогу, который еще не успел сообразить, что у него появился новый, и куда более опасный и опытный противник. Едва конь поравнялся с медлительным страшилищем, как киммериец взлетел в воздух и приземлился точно на холке у монстра, который, как раз нагнул свою рогатую башку. Будь на его месте голокожий носорог или слон Вендии, или Куша, трюк вряд ли удался бы. Но сейчас цепкие руки варвара сумели ухватиться за длинные космы первобытного змея.
Единорог яростно взревел и, бешено вращая налитыми кровью глазами, стал совершать дикие скачки, пытаясь стряхнуть с шеи незваного гостя. Он метался по поляне с ужасающим ревом, однако Конан держался не хуже клеща. Улучив момент, он зажал могучую шею ногами и со всего размаху вонзил свой меч в основание черепа чудовища меж шейными позвонками.
Ужасающий рев огласил воздух. Косматая тварь в последний раз взметнула к небу свою рогатую морду и грузно повалилась навзничь. Конан едва успел соскочить, чтобы не оказаться насмерть придавленным исполинской тушей.
Шерстистый носорог — очевидно, один из последних представителей своего древнего рода — умирал долго. Судорога прокатывались по его огромному телу, глухие стоны вырывались из глотки, извергавшей на землю потоки черной крови. Наконец Конан, по рукоять вонзив свой меч в грудь монстра и с трудом достав до могучего сердца, прекратил агонию твари.
Заркума на поляне уже не было. Весь перепачканный кровью Конан, сверкнув белыми зубами, как ни в чем не бывало улыбнулся Таргитаю, который, прихрамывая, шел к нему навстречу.
— Ты снова спас меня, Конан? — прошептал юноша.
— Я, я, — шутливо пробурчал Конан, утирая пот со лба.
— Так ты … не предавал меня? — В мозгу Таргитая шла напряженная работа. — Неужто это все же… Нэркес?!
— Да, Нэркес! — просто кивнул Конан. — А помимо нее — Заркум и еще один наш старый знакомец…
— Не важно! — воскликнул Таргитай. — Для меня сейчас главное — что я вновь обрел друга. Прости меня, Конан! Я был несправедлив к тебе. Любовное безумие застило мне глаза!
— Ничего, — проворчал киммериец. — С кем не бывало. Ошибки молодости, как говорится!
И друзья обнялись в порыве чувств. Конан, однако, быстро прервал излияния правителя.
— Ладно, сейчас не до болтовни, — сурово нахмурясь, сказал он. — Враг не дремлет. Нам надо спешить.
— Да куда спешить, — воскликнул восторженный Таргитай. — Сейчас выедем к свите, и я объявлю всем, что ты вновь с нами, и…
— Если успеем! — буркнул варвар. — Кахха — жив.
— Кахха?! — Лицо правителя вытянулось.
— Он самый!
Сердце правителя сжалось в предчувствии беды.
— Быстрее! — воскликнул юноша, вскакивая на коня позади Конана. — Только бы нам успеть!
… Когда, наконец, жеребец, отягощенный двойным грузом, выехал из чащи на опушку, Конан и Таргитай уже поняли, что опоздали, Свита в полном сборе окружала высокого всадника в золотой тиаре и горностаевом плаще, гордо восседавшего на акалтегийском жеребце, как две капли воды похожем на того, которого растерзал единорог. На друзей сурово взглянули черные глаза Таргитая. Лишь в глубине зрачков затаенно плясали желтые, змеиные огоньки. Овал лица, волосы, шрам над губой — все было один к одному.
