— Ты боишься меня! — медленно произнес Заркум. — Это хорошо, что боишься. Но плохо, что так откровенно выдаешь свой страх. Это оскорбляет меня. Мне не нужна такая трусливая душонка, даже в качестве раба!
Несчастный рухнул на пол, лобызая сапоги Заркума.
— Прошу тебя, светлейший, только не превращай меня в лягушку или крысу! — захлебывался он в рыданиях.
Заркум, сморщившись, поглядел на него сверху вниз, и в холодных глазах его промелькнуло удовлетворение.
— Нет! — заверил он пресмыкавшегося перед ним раба. — Лягушачьи или крысиные внутренности мне сейчас ни к чему. А вот человеческие подойдут! — С этими словами он щелкнул пальцами и выкрикнул несколько слов на непонятном языке.
Глаза невольника вдруг полезли из орбит, он схватился за горло, задыхаясь. В глотке его произошла какая-то судорога, и неожиданно человек исторг из себя, в потоке крови, хлынувшей изо рта, еще пульсирующее, дымящееся сердце.
Сердце послушно скакнуло в ладонь Заркума. Он задумчиво поглядел на кусок окровавленной горячей плоти, судорожно колотившейся в его руке, и хмыкнул:
— Кровь… хотя и из сердца труса, но все же подойдет мне!
В следующий момент перед ним оказалось круглое зеркало, высеченное из черного обсидиана. Поверхность зеркала была тускло-матовой, абсолютно ничего не отражавшей. Чародей положил дымящееся сердце на зеркало и стал выжимать из него еще оставшуюся кровь. Размазав кровь по стеклу, колдун выбросил ставшее ненужным сердце и воскликнул:
— Аррагах — Миное — Калог! Сатраватха — Зандрубина — Войла — Max!
С зеркалом начали происходить удивительные метаморфозы. Неожиданно оно засветилось алым светом, как бы накаляясь изнутри. Кровь с шипением стала закипать, а затем неожиданно исчезла, зеркало будто всосало ее в себя. Поверхность обсидиана стала прозрачной, и, глядя в него, черный маг смог увидеть то, что творилось в городе и его окрестностях.
… Аргаим Трехстенный жил своей обычной жизнью. На площади вокруг Главной Цитадели бурлил оживленный рынок, толпы шумного народа заполняли также широкие мощеные проспекты Внешнего и Внутреннего Города. На первый взгляд картина ничем не отличалась от жизни сотен других восточных городов. Но в Аргаиме произошли серьезные изменения за те двадцать лет, как при загадочных обстоятельствах скончался правитель Колаксай и все члены его семьи, а Хрустальный Трон узурпировал Шульга — двоюродный племянник правителя по отцовской линии, ставленник жреческой партии, возглавляемой темным Заркумом.
Повсюду по городским улицам разъезжали патрули, в кольчугах и круглых шлемах с забралами, выполненными в виде оскалившихся масок. Они бесцеремонно прокладывали себе путь в шарахающейся в разные стороны толпе, охаживая семихвостыми камчами зазевавшихся, а то и просто топча их конями. Люди молча уступали дорогу, но в глазах их проскальзывала затаенная ненависть.
За двадцать лет незримой власти Заркума стало намного больше голодных и оборванных, тщетно ищущих работу и просящих подаяние людей. Несчастья одно за другим обрушивались на жителей Страны Городов. Неизвестный мор косил неисчислимые прежде стада скота, неведомые чудовища, появлявшиеся невесть откуда, пожирали и животных, и людей. Страх и отчаяние поселились в сердцах даев, исседонов, иирков и кемеров.
На улицах Аргаима все так же оживленной была торговля и на золото, добываемое из Страны Аримаспов. На него по-прежнему был высокий спрос. Но старожилы Аргаима со скрытым неудовольствием отмечали, что товарооборот за последние двадцать лет упал, чуть ли не вдвое, и с каждым годом все меньше караванов прибывает из Гиркании, а на товары, привозимые купцами, невероятно выросли цены.
Над Страной Городов замаячил призрак гибели, грозивший смутой, мятежами, голодом, болезнями, иноземными вторжениями и полным развалом. Однако правительство Шульги и Заркума это мало трогало: первый проводил время в бесконечных пирах, охотах и среди наложниц в гареме, а бывший служитель Эрлика — ныне Верховный жрец Культа Уту был занят познанием все новых и новых тайн некромантии, тауматургии и прочих колдовских искусств. Именно благодаря его экспериментам страну наводнили всевозможные демоны, вызванные из потусторонних миров, но его это не волновало вовсе.
