Тотчас же гигантский хвост, покрытый зубчатыми шипами, с огромным игольчатым шаром величиной с порядочный обломок утеса взметнулся вверх, стараясь поразить неожиданного противника. Шарабха мгновенно отпрянул, и в тот же миг на него со всех сторон налетели грифы, явно намеревавшиеся растерзать его в клочья. Стоило крылатым монстрам коснуться тела Шарабхи, как они тут же вспыхивали, словно мотыльки, и лишь пепел разлетался по ветру. Атака грифов прекратилась также быстро, как и началась.
Небесный Лось, избавившись от них, как от назойливых насекомых, вновь напал на Тиамат. Он отчаянно бил копытами в её шипастую шкуру, палил огнем, вгрызался огромными зубами, но могучий ящер был далеко не так уязвим, как его молчаливые помощники. Ни единого следа не оставалось на непробиваемом теле Тиамат. Исторгнув из бездонного чрева отвратительный рев, Праматерь Драконов выпустила сноп синевато-белого огня, который ударился в бок Шарабхи.
Небесный Лось едва не опрокинулся от этого удара. В боку его появилась глубокая рваная рана, она быстро разрасталась, казалось, пламя, из которого было соткано, пожирало самое себя. В реве чудовища явственно послышалось торжество. А сверху, с летящего ковра, донесся едва различимый смех: злорадный — наага и скулящий — безумного Заркума…
Бревно, на котором сидели люди и великаны носилось по волнам образовавшегося моря. Хотя вода почти перестала прибывать, пучина все еще волновалась: в самом центре ее шла грозная схватка. Две стихии схлестнулись здесь насмерть — вода и огонь. Конан с друзьями, затаив дыхание, наблюдали за титаническим сражением, от исхода которого зависела дальнейшая судьба мира.
— О, боги! — переменившись в лице, закричал Йолчи. — Она поразила Духа Огня! Еще несколько атак Тиамат — и Шарабха погибнет!
— Еще бы! — пробормотал киммериец. — Вода огонь тушит! Ну, да ладно! Вы как хотите, а мне надоело быть зрителем.
И, помянув Крома, Конан с ловкостью водяного животного подцепил проплывавшее мимо бревно и перепрыгнул на него. Никто не успел остановить его, и варвар направил свое судно к месту битвы.
— Что он делает?! — в один голос завопили Бортэ и Таргитай.
— Он хочет пустить в ход молнии Митры, — вздохнул Йолчи. — Вот только, боюсь, вряд ли они помогут!
— А я верю в него, — прошептал Таргитай, с надеждой глядя на удаляющееся бревно.
Конан изо всех сил работал обеими руками, загребая воду и направляя бревно к сражавшимся исполинам. Наконец он подплыл к ним достаточно близко, чтобы можно было пустить в ход солнечное оружие. Однако, очутившись почти под боком Тиамат, которая, словно пик из Химелианской гряды, уходила в самые облака, Конан впервые усомнился в чудотворном даре Митры. Многое он повидал в жизни: и драконов, и гигантских змей, и грозных древних исполинов, — но такое… Киммериец на мгновение ощутил себя маленьким муравьишкой, плывущим на тростинке в луже воды, по которой шлепает уличный мальчишка. Во всяком случае, соотношение сил и размеров было примерно таким.
— Подумаешь, ящерица-переросток! — разозлившись на свою минутную слабость, прорычал киммериец. Он вдруг подумал, что во Вселенной есть такие существа, для которых грозная Праматерь Драконов покажется проказничающей мелюзгой. А если так, значит, Митра или какие-нибудь другие боги одолеют эту тварь.
— Начнем с Митры, — решил варвар. — Получай, гадина! — заревел он, пуская целый сноп фиолетовых молний в беснующуюся Тиамат, которая уже явно одолевала отчаянно оборонявшегося Шарабху.
Но что это? Молнии Митры, сплетясь в огненный жгут, мягко скользнули вверх, обволакивая необъятную тушу, и исчезли в верхушке спинного гребня. На какой-то миг гигантского ящера окутало золотисто-голубое свечение, а затем пасть Тиамат извергла такой мощный поток искрящейся энергии, что от удара этого ослепительно сверкнувшего бича у Шарабхи оторвало сразу две ноги. Тело Небесного Лося сотрясли судороги, дикий вопль боли и отчаяния прорезал небо, перекрыв даже торжествующий рев Тиамат.
Дух Огня просил о помощи.
Но Конан не успел этого осознать. Он был настолько потрясен случившимся, что даже не сразу понял, что в его руки и ноги впились стальные когти грифов, которые стремительно поднимали его в поднебесье…
