Механик быстро поднимает и опускает ресницы. Кажется, он понял, и в глазах его за стеклами очков появляется насмешливый блеск, как у человека, который разгадал чужой секрет и доволен этим.
Бальдер предается безмерной печали, которая пригвоздила его к этой чужой кровати с небесно-голубым покрывалом и алыми подушками. Он устремляет взгляд на скатерть, усеянную хлебными крошками, затем на бутылку вина и голубой сифон. Вон к тому трехстворчатому платяному шкафу он как-то прижал Ирене в бесконечном поцелуе. В противоположном углу Ирене однажды прильнула к его груди и запрокинула голову, подставив ему губы, и он ласкал ее, пока не ощутил стыд от острого желания овладеть ею. Бальдер не может сдержать сладкой тоски, ранящей его чувственность: слезы катятся по его щекам на не бритый уже три дня подбородок. Он пытается улыбнуться сквозь слезы, потому что механик смотрит на него и тоже улыбается. Затем Бальдер дает выход своему горю: отворачивается и, уткнувшись лицом в голубое покрывало, сотрясается от рыданий.
Он один на белом свете, он чувствует себя слабым и беззащитным, как ребенок, перед пустотой своих дней и ночей. К укорам совести из-за того, что он оставил жену, добавляется невозможность получить утешение от Ирене, в чем он так нуждается. Он хотел бы быть сильным и жестоким, а на самом деле он несчастный и легко ранимый. И он смело может плакать на глазах у механика. Разве Альберто не такой же, как он?
Вдруг кто-то похлопывает его по плечу — это Альберто садится рядом с ним и говорит:
— Бальдер… успокойтесь… все уладится… Поверьте мне… Я обещаю вам, что все уладится…
Бальдера охватывает острое чувство радости. Он рывком садится на кровати. Смеется, впадая из одной глупой крайности в другую. В эту минуту он мог бы отказаться от Ирене, убить свою жену, просить милостыню на улицах. Он бесконечно счастлив. Ему необходимо кому-нибудь об этом сказать. И он говорит механику, видя в нем Ирене, потому что Альберто и Ирене настолько сливаются в том счастье, которое они ему приносят, что сейчас механик для него — Ирене. Горбоносая Ирене в очках.
— О, если б вы знали, как я люблю эту девушку. Не пойму, что она со мной сделала. Наверное, околдовала. Я ничего не понимаю, Альберто. Могу только сказать, что она свела меня с ума. Да, свела с ума. Я это предчувствовал. Знал, что так и случится.
Бальдер хватает Альберто за руку, замолкает, потом отпускает его руку, встает, ходит по комнате, вздыхая так глубоко, как только может:
— Я знал, что так случится, и судите сами, смелый я или нет… Ведь я пошел навстречу своему страданию. Вы представляете себе? Мне, женатому человеку, испытать такую любовь! Скажите, разве это не чудо? По временам мне кажется, будто в мою жизнь проник луч света, который пронизал мое тело… И я хожу осторожно, чтобы но сломаться. Мне кажется, сделай я один неверный шаг — и развалюсь на куски. Скажите, Альберто, что вы об этом думаете? Ради бога, говорите.
Механик, снова усевшись за стол, смотрит на Бальдера ироническим и вместе с тем испытующим взглядом. Холодно поблескивают стекла очков, слова слетают с тонких губ почти со свистом:
— Что вы хотите от меня услышать, Бальдер? Ну, вы влюблены, очень влюблены, в этом нет никакого сомнения.
Бальдер чувствует себя так, будто его ударили. Почему этот человек, видя, что он страдает, говорит с ним так холодно-снисходительно? Разве это по-мужски? «У Альберто нет сердца, у него только мозг», — сказала как-то Зулема. И внезапно Бальдера охватывает ненависть к механику из-за того, что тот был свидетелем его слабости. И, не в силах сдержаться, он восклицает, почти иронизируя:
— Ах, какие вы все рассудительные люди!
Механик, склонив голову, снова катает хлебные шарики. Вдруг он улыбается, сует руку в карман и достает конверт.
— Держите, — говорит он, глядя на Бальдера, — это вам от Ирене.
— О-о!..
Бальдер принимается быстро читать:
«Мой дорогой, любимый… Когда ты был у Альберто, ты просил его передать мне, чтобы я тебе писала и что ты меня любишь. Не было надобности просить меня, чтобы я тебе писала, я и так делаю это всякий раз, как могу… Почему ты не порвал с той женщиной, которую ты не любишь и которая тебя не любит?.. Почему вы с ней поженились?.. Временами мне действительно кажется, что Бальдер, которому я пишу, — совсем не тот, кого я знаю и так люблю. В тебе как бы два человека… Один проявляется, когда ты рядом со мной, — ты тогда добрый… искренний… ласковый; другой — когда ты далеко. Тогда тебя словно подменяют…»
