Группа образует целое для какого-то вида деятельности, для дела, писал Шизофреник. Частный случай дела группы - руководство людьми. Между индивидом и делом группы имеют место разнообразные отношения. Укажу основные из них. Всякое дело - это прежде всего люди, получающие за счет дела средства существования, социальное положение, карьеру и т.п. Не люди изобретаются для того, чтобы делалось дело, а дело делается лишь постольку, поскольку за его счет какая-то группа людей осуществляет свое социальное бытие. Основная социальная тенденция здесь - делать любое дело максимально возможными силами, причем делать при этом максимально мало. Так что имеется определенный коэффициент социальности я больший нуля. Если по расчетам для некоторого дела нужно т человек, то фактически этим делом будет занято число людей, не меньше произведения т на я. По моим наблюдениям я часто достигает десяти и даже двадцати.
Нормальный индивид не живет интересами дела, а участвует в деле ради своих интересов. В порядке исключения индивид может жить интересами дела, предпочитая участие в деле укреплению своей социальной позиции и карьере, но и он при этом предполагает некоторый устраивающий его минимум. По опыту мне известно, что обычно этот минимум выше среднего уровня индивидов, занимающих такое же положение.
Социальное положение индивида не зависит от состояния дела, а последнее не зависит от первого. Индивид стремится сделать ход осуществления дела и его результаты максимально зависимыми от своего участия в нем. Группа стремится сделать ход осуществления дела и его результаты максимально независимыми от участия в деле того или иного индивида (ибо если индивид нужен, то он более защищен, а если он не нужен, он беззащитен; если ход дела не зависит от особенностей того или иного индивида, его можно заменить любым другим).
В студенческие годы, говорит Болтун, я подрабатывал лаборантом на кирпичном заводе. Завод производил скорее впечатление музея допетровских времен, чем современного предприятия. В связи с возросшей потребностью в строительных материалах было решено радикально модернизировать метод изготовления устаревшего кирпича. Создали специальную лабораторию. Пять докторов, пятнадцать кандидатов, пятьдесят будущих кандидатов и пара сотен лаборантов. Во главе член-корреспондент. Лаборанты должны были совать кучу новейших приборов во всевозможные дырки в допетровских печках и записывать результаты измерений в толстые книги. Ученые изучали эти книги и искали формулу. Работа, надо сказать, была противная. Обегать десять раз в сутки все приборы и записать показания. Ни минуты отдыха. И я уже собрался было удирать в другое место, как в голову пришла идея. А зачем, собственно говоря, бегать. Печка та же все время, Глина та же. Приборы те же. Методика отработана столетиями, и выжать из нее что-то еще новое абсолютно невозможно. Если бы можно было, наши деды и прадеды додумались бы до этого сами. Значит, решил я, и показания приборов будут все время примерно одинаковыми. Посмотрел я книги за пару дней и вывел средние показатели и допустимые отклонения. Теперь я приходил на дежурство, за полчаса заполнял книги на сутки вперед и ложился спать или готовился к экзамену. За пару дней мой метод стал общеизвестным и был принят на вооружение всеми лаборантами. Почти год так работали. Книги с нашими записями на специальных машинах увозили в лабораторию. Их там тщательно изучали. Наконец, формулу нашли. И в соответствии с ней устроили экспериментальную закладку печи. Вместо положенных по старому методу восьми часов обжигать решили четыре часа, но температуру увеличили в 1,375 раза, а влажность сократили в 1,578 раз. Цифры были еще более точные, но я их уже не помню. Через четыре часа печи вскрыли и выкатили тележки с кирпичами. Что произошло, невозможно передать словами. Это надо было видеть. Все кирпичи лопнули, но каждый - на свой манер. Ни одной пары одинаковых фигур. А фигуры получились. Бог мой! Ни в одном музее нового искусства таких не увидишь. Я валялся и подыхал от хохота. Меня буквально отливали водой. Член-корреспондент брал кирпич за кирпичом, обнюхивал и выкидывал в кучу битья. Я умолял сохранить это для истории, на комиссия была неумолима. На другой день нас всех уволили. А через неделю набрали новых лаборантов три сотни, добавили еще пять докторов, пятнадцать кандидатов и пятьдесят будущих кандидатов и начали заполнять новые книги. Член-корреспондент стал Действительным Членом.
