Карл сам отыскал эту землянку, когда ему было десять лет.
Он тайком приезжал сюда на велосипеде, он был горд, словно хотел удивить их какой-то жалкой землянкой.
Черный запирал его здесь на несколько дней подряд, и он сидел, когда они жили в охотничьей избушке, на одной воде. Время года не имело значения. Сначала Карл протестовал и получал за это от отчима и братьев. Но потом он как будто свыкся с землянкой, обустроился в ней и сделал ее своим убежищем. После этого запирать его здесь стало не так весело, и они думали как-то зарыть эту нору. Но поленились.
«Пусть прячется, чертово отродье», — буркнул старик с инвалидного кресла, и никто не стал возражать.
Они знали, что он до сих пор наведывается сюда. Иногда они видели следы его лыж, ведущие к землянке. Когда же они не находили их, то понимали, что он подбирался с другой стороны.
Элиас и Якоб приближаются к землянке.
Дьявол. Он должен исчезнуть.
Зеленая коробка в руке Адама тяжела, но он уверенно ступает в следы братьев, пробираясь сквозь черно-белый лесной ландшафт.
— Ты слышишь, Зак?
— Что?
— Как будто голоса впереди.
— Не слышу никаких голосов.
— Мне показалось, кто-то говорил там.
— Форс, хватит болтать. Вперед.
«Что они сказали? Они говорили как будто, что надо что-то открыть. Открыть и впустить».
— Открывай, Якоб! Открывай, я брошу!
Это говорит Элиас.
«Все так. У меня получилось. Наконец все встанет на свои места.
Чего же вы ждете?»
— Сначала, — слышится голос Якоба, — ты бросишь одну, потом сразу другую, а коробку в последнюю очередь.
У Малин мутится в голове; теперь она слышит голоса, больше похожие на шепот, и слов невозможно разобрать из-за ветра.
Бормотание.
Вся тысячелетняя история несправедливостей и злодеяний вылилась в одно это мгновение.
Или это ей кажется, что лес расступается?
Зак не поспевает за ней.
Он бредет сзади, задыхается, и Малин думает, что он вот-вот упадет.
Она проходит еще немного, а потом устремляется вперед, в просвет между деревьями, и снег исчезает под ее ногами, словно уверенность в собственной правоте дает ей силы воспарить над землей.
Элиас Мюрвалль достает из коробки первую гранату. Он видит Якоба у входа в землянку, дымок очага — словно завеса за его спиной. Деревья застыли, как в карауле, и всем своим видом призывают: «Давай же, давай, давай…»
Убей своего родного брата.
Он уничтожил твою сестру.
Он не человек.
Но Элиас медлит.
— Какого черта, Элиас! — кричит Якоб. — Давай же сделаем это! Бросай! Какого дьявола ты ждешь!
И Элиас повторяет шепотом: «Какого дьявола я жду?»
— Бросай, бросай же!
Это голос Адама.
Элиас срывает предохранитель с первой гранаты, и в этот же момент Якоб распахивает дощатую дверь землянки.
Они открыли мне, я вижу свет. Теперь я один из них.
Наконец-то.
Какие вы милые.
Сначала яблоко, ведь они знают, как я люблю их. Оно подкатывается ко мне, такое зеленое в мягком сероватом свете.
Я беру яблоко, а оно такое холодное и зеленое…
А вот еще два. И коробка.
Это так мило.
Я беру яблоко, но оно такое холодное и твердое от мороза.
Теперь вы здесь.
Но вот дверь закрывается снова, и свет пропадает. Почему?
Ведь вы обещали впустить меня?
Когда же снова будет свет? И откуда этот грохот?
Зак падает рядом с Малин.
Что такое там, впереди? Она словно смотрит в ручную видеокамеру, и изображение ходит туда-сюда. Что же она видит?
Троих братьев?
Что они делают?
Они бросаются на снег.
А потом раздается грохот.
Затем еще и еще, и пламя вспыхивает над сугробом.
Она кидается на землю, чувствуя, как мороз проникает в каждую ее косточку.
Оружие с ограбленного склада.
Ручные гранаты.
Проклятье!
«Его больше нет, — думает Элиас. — Он теперь далеко. И я не показал своей слабости».
Элиас встает на четвереньки, грохот звоном отдается в его ушах. Вся голова звенит, и он видит, как поднимаются Адам и Якоб, как дверь землянки отлетает в сторону и снег, что лежал на ее крыше, вздымается метелью, словно непроницаемый белый дым.
Что теперь там, внутри?
Он сжимает кулаки.
К черту этого дьявола.
Снег, окрашенный кровью.
Запах пота, жженого мяса, крови.
Кто там кричит? Женщина?
Он оборачивается.
Он видит женщину с пистолетом, приближающуюся к нему со стороны поляны.
