ПРОШАИ, РОДНОЙ БАКУ
Адиль остановился на тротуаре под деревом. Из распахнутых, ярко освещенных окон гостиной вырывались взрывы смеха, музыка, оживленный разговор. Веселье по случаю дня рождения Мамеда было в самом-разгаре.
"Значит, я не ошибся, - думал Адиль. - Действительно, отец привозит вещи, а мачеха продает. Соседи, конечно, все знают, а теперь и Джейран станет известно, какая у меня семья. Как же я в следующий раз посмотрю ей в глаза? Ведь она может сказать: "Готовишься судить воров и спекулянтов, а чем занимаются твои родители!" Что я ей отвечу? Если Джейран все узнает, она отвернется от меня".
Казалось, что произошло особенного? Случайный разговор о туфлях... А какой тяжелый след оставил он в душе Адиля!
"Что же делать? Идти домой, слушать пьяные речи гостей? Нет, не хочу! Лучше одному бродить по пустынным улицам!.."
Адиль хорошо видел все, что происходило в комнате. Стол был уставлен всевозможными закусками, салатами, хрустальными графинами, бутылками, тарелками. В бокалах искрилось вино. Чувствовалось, что гости уже порядкам утомлены. Во главе стола сидели Лалочка и Дилефруз. Лалочка, как обычно, кокетничала, игриво подергивала плечами, томно смотрела на мужчин из-под длинных черных ресниц - словом, чувствовала себя свободно и непринужденно. Рахман сидел в самом конце стола, у дверей. По знаку жены он наполнял бокалы, раскладывал плов, бегал в спальню за веерами для дам. Настроение у Дилефруз было чудесное. Она нацепила на себя все свои драгоценности. Её желтые, как янтарь, волосы были рассыпаны по плечам. Словно выхваляясь перед гостями своей красотой, она сидела, гордо выпрямившись, крутила головой во все стороны и улыбалась, не разжимая губ.
Гости выпили за здоровье Рахмана. Он поднял бокал в честь своего начальника. Начальник, в свою очередь, провозгласил тост за вышестоящего начальника. Кто-то из гостей протянул стакан с вином Мамеду. Мальчуган схватил его и поднес ко рту. Раздались аплодисменты.
Адиль сжал кулаки. "Фу, какая мерзость! Хорошо, что я не вошел!" - он повернулся и зашагал вниз по улице.
Часа через два Адиль опять подошел к окну, чтобы посмотреть, разошлись ли гости. Кроме отца и мачехи, в гостиной никого не было. На столе лежала груда подарков. Дилефруз по-одному разворачивала свертки и бурно выражала свою радость. Рахман заходил та справа, то слева, заглядывая жене через плечо. Ему тоже не терпелось узнать, что преподнесли гости Мамеду. В одном из свертков оказался шелковый отрез. Дилефруз набросила его себе на плечо. Из другого - выпала косынка. Дилефруз и ее примерила. При виде сверкающей хрустальной вазы она от радости закружилась по комнате, прижимая подарок к груди. Попадались игрушки. Дилефруз подудела на дудочке. Книжки с картинками и другие дешевые подарки она, чертыхаясь, швыряла, в угол комнаты.
"Гадость, безобразие!" - Адиль отошел от окна. Вдруг кто-то сзади обвил его за шею теплыми оголенными руками. Адиль резко обернулся. К щеке прижались губы. В нос ударил терпкий запax духов и винного перегара. Это была Лалочка. Она стиснула Адиля в крепких объятиях и жадно поцеловала в губы.
- Пусть я первая начну... Ты должен знать, что я люблю тебя.
Адиль не успел опомниться. Лалочка отскочила от него, громко захохотала и скрылась за углом.
Войдя в дом, Адиль не понял, почему мачеха бросает на него странные взгляды. Губы Лалочки оставили на щеке красное пятно.
Дилефруз принялась убирать со стола. Чувствуя, что с сыном творится что-то неладное, Рахман сказал со свойственной ему мягкостью:
- Пришел бы пораньше, сынок, посидел с гостями, - и погладил сына по голове.
Адиль думая совсем о другом, не обратил внимания на слова отца. Вдруг Рахман увидел у него на щеке красное пятно. Он удивился, заморгал глазами, но ничего не сказал.
Адиль опустился на стул у окна.
- А ну, разогрей ребенку поесть, - приказал Рахман жене, считая, что сегодня она не посмеет его ослушаться.
Дилефруз пропустила слова мужа мимо ушей, взяла в охапку подарки и проследовала в спальню.
- Я не буду есть, - хмуро ответил Адиль, - поднимаясь с места и прошел в свою комнату.
