Анна даже не взглянула на него, а, наоборот, сосредоточилась на своих руках, перебирающих ленточки.
— Кто-то же из нас должен работать, лорд Лэнгли, а не только целый день резвиться на льду.
— Ох, какая тяжелая работа! — весело ответил лорд Лэнгли.
Он уселся на конец стола, свободный от плюща. На указательном пальце у него блестело золотое кольцо с чеканкой в виде гребешка феникса, герба рыцарской семьи. У Розамунды перехватило дыхание. Обожатель Анны был граф Лэнгли. И не старым, и не ворчливым. Она против воли бросила взгляд на Энтона, не хотела ни смотреть на него, ни вспоминать об их пари и своих глупых мыслях о поцелуевой ветви и катании на льду. Но ее будто что-то заставило посмотреть, что он делает. А он стоял у окна, вальяжно облокотившись о резную раму и наблюдая, как его спутники хихикают с двумя Мэри. Веселая полуулыбка играла на его губах. Розамунда крепче вцепилась в свою поцелуеву ветвь, и тут же ей померещилось видение, как она стоит с ним под зеленой сферой, смотрит на него, на эти губы, и ей очень захотелось узнать, что она почувствовала бы, если его губы прижались к ее губам в поцелуе. Она представила себе, как берет его за плечи, теплые, мускулистые под прекрасным бархатом. Как гладит руками по его рукам, а его губы приближаются к ее губам, приближаются… И тут его улыбка расплылась, будто он прочел ее мысли. Розамунда затаила дыхание и устремила взгляд в стол; щеки ее полыхали.
— Мы не только катались, мисс Анна, — проговорил Энтон. — Нас королева послала подыскать хорошенькую колоду для камина на Святки.
— И вы нашли, конечно? — едко спросила Анна, вырывая плющ из руки лорда Лэнгли.
Тот расхохотался и взял вместо плюща ленточки.
— Пока не нашли, но сегодня снова пойдем. Только самые хорошие возьмем для Рождества королевы и ее леди.
— Вот и поторопитесь. Рождество-то завтра.
— Не бойтесь, мисс Анна. Если я что задумал, то добьюсь обязательно.
— Обязательно?! — подхватила Анна. — А я-то боюсь, что для всего есть свое время, даже для разочарования.
Зеленые глаза лорда Лэнгли прищурились, а Энтон усмехнулся и подошел ближе к столу. Он склонился над плечом Розамунды, дотягиваясь до веточки падуба. Розамунда тяжело сглотнула, когда он шеей коснулся ее рукава, мягко, тепло и в то же время со снежной свежестью.
— Э, лорд Лэнгли, — протянул Энтон, — работа с падубом сделала сегодня леди такими раздражительными. Может, нам лучше удалиться, пока нас не поцарапали.
Лорд Лэнгли тоже рассмеялся:
— У вас, у шведов, такая тонкая кожа? У нас здесь покрепче защита от колючек леди.
— Разве от этого можно защититься?! — спросил Энтон. Розамунда взяла веточку из его рук осторожно, стараясь не коснуться его пальцев. — Говорят, если листья падуба закругленные, то следующий год в доме будет править миледи. Если с зазубринками, то — милорд. А какие же эти? — Энтон опять взял веточку падуба, провел пальцем по блестящему зеленому листочку. — Что бы это могло значить, если половина листа закругленная, а другая половина с зазубринами?
— Так не бывает, — засмеялся лорд Лэнгли. — В каждом доме править может только кто-то один.
— В доме королевы все листочки всегда гладкие, — сказала Анна. — А теперь будьте так любезны и помогите нам развесить в зале гирлянды.
Энтон вставил маленькую веточку падуба в зачесанные наверх волосы Розамунды, край его ладони коснулся ее щеки.
— Вот так, леди Розамунда, — шепнул он. — Теперь вы совсем готовы к празднику.
Розамунда дотронулась до веточки, но не выдернула ее, а оставила на память.
— В таком случае вам лучше опасаться моих колючек, мистер Густавсен. Их, может быть, не видно, как на листьях, но они есть.
— Учту. Но я не тот, кто испугается ожога крапивой, леди Розамунда, даже самой жгучей.
Он положил свои коньки на стол, сдвинув длинную гирлянду из плюща и лент, и подал ей руку:
— Вы мне покажете, где должны висеть ваши украшения? Я бы очень не хотел нарушить ваш замысел украшения залов.
Чуть посомневавшись, Розамунда кивнула и протянула руку, позволяя ему помочь ей встать. А другой она взяла свою поцелуеву ветвь, и они пошли за всеми остальными. Все принялись напевать.
