На его рабочем столе действительно всегда лежала стопка приглашений на разного рода мероприятия, которые Алехин неизменно посещал и так же неизменно сетовал на их пустоту и бессмысленность: «Ну кому, скажите, интересно появление в бутике Hermes новой коллекции коробочек из кожи ската для хранения лошадиного корма по тысяче евро штука? И зачем при этом устраивать световое шоу?» На второй вопрос ответ и вправду было трудно найти. Зато коробочку Алехин купил первым в Москве, потому что всерьез увлекался верховой ездой. «Всерьез» значило для него — не считаться ни с какими расходами.
Кроме того, главный редактор захаживал на балы цветов, огней, легенд и, конечно, бесконечные церемонии награждения. Каждые две недели в Москве награждали в основном одних и тех же людей титуалами разной степени идиотизма. В число лауреатов часто входил и Алехин, бывший одновременно одним из бриллиантов России, кумиров, ста самых красивых, сексуальных, современных, галантных, стильных и модных мужчин Москвы наряду с Басковым и Биланом. Естественно, от всего этого иногда хотелось побыть одному, что Алехин и делал без всякого труда: просто отправлял все приглашения в мусорное ведро или отдавал секретарше. В такие минуты он писал лирические посты в Livejournal или флудил с одним из трех тысяч френдов.
Кен пробежал глазами бесконечную ленту комментов на свой текст почти трехнедельной давности с единственной целью. Уже месяц он ждал только его.
— Ну наконец-то, — почти вскрикнул Алехин, возбужденно затягиваясь Davidoff light. — Мой sphinx!
Опять зазвонил телефон. Алехин с досадой гаркнул в трубку:
— Pronto!
— Кеша, что с твоим голосом? — вкрадчиво спросил директор моды журнала «Джентльмен» Филипп Романов.
С некоторых пор Алехин считал, что «Кен» звучит подростково и пошло, предпочитая трогательное «Кеша». Филипп знал об этом.
— Блин, с утра разрывается телефон, подрочить не дают, — сказал Алехин с досадой, еще не зная, что это будет последний звонок Филиппа на его мобильный.
— Перезвонить?
— Да нет, я уже кончил. Уп-пс. Это был смокинг Dolce & Gabbana на вечер. Так о чем мы говорили?
— Ты на показ Dsquared>2 пойдешь?
— По-моему, пацаны сдулись уже год назад. Опять смотреть на ковбойские шляпы?
— Кеша, надо бы кое-что обсудить. По твоему голосу я было решил, что тебе уже кто-то сказал… В общем, ты будешь завтракать?
— Я в номер заказал, заходи через полчаса. Попрошу, чтобы принесли кофе. Да, а кто и что должен был мне сказать?
— Не по телефону, Кеша.
Алехин впился взглядом в лэптоп. Sphinx был немногословен:
— Хочешь я убью соседей?
Земфира? К чему бы он это? Кен быстро забарабанил по клавиатуре:
Пожалуйста, не надо. Сосед справа — генерал-майор бронетанковых войск в отставке, очень уважаемый человек, периодически предлагающий почитать свои, без сомнения, увлекательные заметки о славных подвигах Суворова и маршала Баграмяна. Соседка слева — оперная дива, тоже отставная, но она всегда угощает вкусным курником и называет меня «юноша». Она последняя на этой планете, кто так считает. Пусть живут, sphinx. Есть еще чеченский бандит, который держит пару ларьков на Черкизоне, но его и так убьют. Так что не трать время.
Захлопнув крышку, Кен рванул в душ и уже через пару минут, слегка влажный, опрыскивал свое смуглое подтянутое тело любимым том-фордовским Gucci. Принимать подчиненных в халате Алехин считал самым дурным проявлением новорусского барства, а потому натянул белые трусы, смачно хлопнув широкой резинкой по талии, надел черные брюки, белую рубашку, втиснул слегка стертые ноги в пару черных ботинок, закапал визин в некогда ярко-голубые, а теперь скорее серые глаза и подпрыгнул к лэптопу.
Под его комментом уже маячил знакомый юзерпик — старая египетская марка с изображением сфинкса:
Я не об этих соседях — они никому не интересны. А вот кто действительно заслуживает внимания, так это Филипп. Он сейчас, наверное, потягивается в твоей постельке. Чмокни его от меня в попку, а потом глянь на одну прекрасную фотографию. Я тебе на ящик сбросил. С этим красавчиком твой Фил развлекался прямо накануне вашего отъезда в Милан. И как развлекался!!! Зовут нашего соперника Петей, а годков ему будет поменьше, чем тебе, — 22. Лично я никогда не мог понять Филькину страсть к малолеткам. Но ты не горюй. Он тебя все равно не стоит. Не люблю я его.
