«Блажени плачущие: яко тии утешатся».
Плачет сестра моя: замуж никто не берет.
Ну же, нашла о чем плакать!.. Свобода дороже!..
Что ж по ночам затыкаешь кричащий рот
Мокрой подушкой, пропитанной шепотом: «Боже…»
Зеркало рысьим глазом мигает в тебя.
Стынет косметика. Угли в голландке застыли.
Жить как старуха, бобылью тоску претерпя?..
В зимнюю полночь сдается, что камни завыли.
Плачь! В этом мире единственно ценное – плач!
Слезы крупнее монет. Так оплатишь по счету
Штопанный локоть да сохлый дешевый калач,
Да дискотеку, где пьяное чувство полета.
Все так оплатишь – окладов витое литье
В церковке утлой, на кою плевать приучили,
И нерожденных детей, и страданье свое,
Что, как нагрузку к покупке, насильно всучили.
Плачь! Ты сестра мне. На улице дикий мороз.
Залито напрочь лицо золотыми слезами.
Плачь! Это счастье – так плакать, слабея от слез,
Видя иные миры высоко пред глазами.
«Блажени кротцыи, яко тии наследят землю».
У меня вокруг шеи – воротник серенький-серенький!
Я не открыла никакой Америки.
Подъезд – служба – общепит – подъезд –
Это мой маленький, потертый крест.
Шнурок черный. А крестик золотой.
Я не блещу никакой красотой.
А нынче в автобусе сдавили так
Что под левое ребро вошел пятак
Смолчала я
кротко глядя во тьму
Ибо мой крик
не услыхать никому
«Блажени милостивии, яко тии помиловани будут».
– Помолись за меня. Я любила всех.
– Глянь, глянь, – да она вся в синяках!..
– Дурак. Вот она летит – в облаках.
– Она и с тем богомазом спала!..
…Отпусти мне, милый, все грехи.
Я была перед тобой виновна.
Пела – воробьем из-под стрехи –
Всем царям и господам сановным.
Простыни стелила им, хрустя
Сгибами да белизной крахмальной…
Ты прости – не от тебя дитя,
Вверх и вверх растущее печально.
Ты прости, что без тебя жила,
Жиром да виномпятнила скатерть!..
…Я такая грешница была,
Что с меня писали Богоматерь.
«Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят».
Мороз – за двадцать. Горлом – ругань,
Как кровь. И встали, как столбы –
Недвижно, деревянно, грубо.
Сияют стриженные лбы.
Я не боюсь вас. Ближе, дети.
Я ничему не научу.
На сцене в пыльном тусклом свете
О вашей жизни помолчу.
На воле – дергаются панки.
И что-то рокеры кричат.
У вас глаза, как после пьянки,
И лапы загнанных волчат.
Колония. Соври попробуй.
А ну! Давай-ка не молчи.
Мальчишки эти в серых робах –
Нам – ангелы и палачи.
Они казнят нас, если надо.
За песенное барахло.
За то, что мы подачке рады.
За то, что сытно и тепло.
Хоть сытость – молоком прогорклым.
Хоть жар – ступнею на снегу.
Мальчишки, милые! Мне горько.
Но я соврать вам не смогу.
Я только вас пересчитаю
И ужаснусь: сколь много вас!
Как смотрит Родина святая
Безверьем жестких детских глаз…
И, тщетно руки вам со сцены
Протягивая и крича
Стихи, – я ужаснусь измене
Труду тюремного врача.
«Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся».
Я желала… Я хотела…
Не возбраняется штопать черные дыры…
Я хотела принести собственное тело
В жертву Фейерверку Будущего Мира.
О мире молитва такая написана!.. Слушать –
Некому. Все кругом – атеисты.
…Я хотела принести собственную душу
В жертву звезде, горькой и чистой.
А звезду заслонили дымы котельной.
А на кухне жарят хлеб на маргарине.
…Я хотела спасти людей от беды смертельной!
Выяснилось – беды нету и в помине.
Апокалипсис – просто страшная сказка.
А все договоры все равно подпишут.
А чудо – посреди ненависти – ласка.
А чудо – это когда тебя глухие – слышат.
И теперь я уже не молюсь о Мире.
За меня старухи поют в церкви тонкими голосами.
Ну, а я – все штопаю простые черные дыры.
Ибо заплаты на все прорехи мы приучены ставить сами.
ВОЗНЕСЕНИЕ БОГОРОДИЦЫ. ИКОНА
Ноги мои – на облаках. Руки ввысь возношу!
…Мир несет меня на руках. Разве этого я прошу?
Платье резко вьется вкруг ног моих – ярко-алый атласный стяг!
…Вот и видит меня в небесах мир живых.
Как мне стыдно, что это так.
Ведь мой сын учил, что гордыня – грех,
Самый тяжкий между людьми!
Вот и вижу на круглой земле я всех,
Кто забыл, забыл о любви!
