Ему было немного неловко, что на свободном канале все могут увидеть скудную отделку три-д комнаты в Онтаре, но у него не было ни времени, ни средств сделать ее более шикарной, как в других замках, больших и малых. Карн собрался, приосанился и дал сигнал техникам начинать передачу.
— С большим прискорбием сообщаю о смерти своей жены, Лизанны Арнетт,
— сказал он. — Мой Дом будет в трауре по дочери и жене до дрэка. Я уверен, все понимают, что означают для Дома такие утраты. Я ухожу в Дом Уединения на две недели. Я понимаю, что мое присутствие в Совете обнаружило бы мое неуважение к памяти моих жены и дочери.
Карн поклонился изображению Председателя, сидящего за столом. Председатель кивнул и исчез. Несколько секунд были слышны голоса, возбужденно обсуждающие смерти в Халареке, затем Карн жестом приказал техникам отключить связь.
Карн обернулся к Нику.
— Посмотрим, какая будет на это реакция. Интересно, что предпримет Дом Харлана, получив официальное известие о смерти Лизанны. — Лицо Ника было печальным. — У нас будет возможность увидеть, что делает один Харлан. Ричард Харлан.
Карн договорился с Орконаном, что еду будут присылать в его покои (где Орконан, Вейсман или Гарет будут принимать ее у слуги в дверях) и что один из троих будет периодически заходить в его покои, создавая впечатление, что Карн там в глубоком трауре. Никто не заподозрит в этом ничего необычного. Никто не заподозрит, что он покинул замок.
Они появились в Бревене на флиттере Гильдии, знак того, что Свободный отплатил Наследнику фон Шуссу полетом за сомнительное удовольствие выслушать его рассказ о его торговле. Предоставление транспорта было обычным делом, особенно по отношению к лордам малых Домов, которые как могли экономили на топливе. Карн решил, что, если бы хоть один Свободный знаток шерсти оказался в Бревене, он будет утверждать, что не смешивает религию и бизнес. Это объяснение, почему он и Наследник фон Шусс прибыли в одном флайере: Карш не желал говорить о делах после их прибытия.
Карн вставил коричневые линзы как раз перед тем, как слуга вошел парковать их флиттер. Священник встретил их, обыскал на предмет оружия и забрал станнер у Ника, затем проводил через двор в широкие двойные двери и по широкому лестничному пролету в офис аббата. Секретарь аббата, высохший священник, сказал, что придется ждать в приемной.
Секретарь пробормотал:
— Поскольку вы не предупредили нас о своем прибытии… — Затем он поклонился Нику: — Если бы знали о вашем приезде, милорд, мы бы подготовили надлежащую встречу. — Священник поклонился и вышел.
Аббат, казалось, не торопился закончить свои дела. Карн стоял у одного из узких окон. Оно выходило на каменистый берег и синюю воду озера Святого Павла. Солнечные блики играли на воде. На другом берегу озера и дальше, куда хватало глаз, лежал свободный город Лок, окруженный лесами синих елей. Лок был родиной члена Совета Дэйвина Рида, который выступал против Харлана в Совете по нескольким важным вопросам. Рид, как Дюваль, не был уверен, что Свободные будут полностью свободны от разграбления Семьями.
Дверь кабинета скрипнула, открываясь. Аббат в сутане темно-серого цвета вышел, продолжая беседовать с двумя дворянами. Карн остолбенел. Он узнал лорда Марка. Он был ближайшим другом Гаррена Одоннела и вассалом Ричарда Харлана. Его «дело» с аббатом, должно быть, действительно очень важное, чтобы скрывать его от Совета. Второго мужчину Карн узнал не сразу. Это был не кто иной, как Даннел Юра, один из его собственных вассалов, захваченных у Харлана в прошлом году. Карн повернул голову так, чтобы Даннел его не узнал. Он дал клятву феода Карну. Он вложил свои руки в руки Карна и запечатлел поцелуй мира. Он нарушил эту клятву только потому, что был в компании Марка.
— …и вы можете сообщить его Семье, что милорд Харлан нашел здесь самое изысканное обращение, — говорил аббат. — Если существует еще что-либо, что я могу сделать для более приятного пребывания его здесь, конечно, при условии, что Семья предоставит средства, я с удовольствием сделаю это. — Юра поклонился и вышел.
