Пастор повернулся к Кит. Карн остановился. Казалось, что Кит очень сложно говорить или вспоминать необходимые слова, так как пастор снова и снова останавливался, ждал, затем говорил что-то, ждал, продолжал. Лицо Энниса было усталым и злым.
— Он умрет! — Голос Ника прозвучал внезапно над ухом Карна. Карн тряхнул головой и повернулся так, что Ник мог видеть палец, приложенный к его губам. Такие замечания могли погубить их. Кроме того, после взгляда, который Эннис послал Одоннелу, он не мог быть уверен, что его ярость была направлена на Кит.
Но слова Ника дали ему понять, что должно произойти. Эннис должен умереть после того, как ребенок родится и будет в безопасности. Кит, даже если она будет спасена, не может оставаться в Халареке, если ее муж будет жив. Муж имеет безграничную власть над женой, и Совет заставит Халарека экономическими санкциями или эмбарго, если это необходимо, вернуть ее. Никто: ни брат, ни отец не может вмешиваться в личную жизнь женщины, если она замужем. Эннис Харлан, какова бы ни была его роль в плане Ричарда, должен умереть.
Карн уставился на помост. Пастор помахал кадилом над соединенными руками пары, благословил их, помазал голову каждого маслом, и церемония была закончена. Служанки увели Кит, но в противоположную сторону. Карн не сможет пробраться к ней прежде, чем слуги Одоннела попросят всех гостей выйти из зала, чтобы установить столы. Почти все свободные люди вокруг них двинулись к выходу. Рисковать было нельзя, и Карн повернулся, чтобы тоже выйти. Ника за ним уже не было. Карн быстро оглядел комнату. Желто-коричневое одеяние Ника было хорошо заметно в толпе свободных людей у ближайшего выхода.
— Может, это к лучшему, что мы уйдем и не встретимся с Ольдерменом Иртом.
Карн оглянулся вопреки своему желанию на голос позади него. Темные глаза члена Совета Дюваля наблюдали за всем происходящим. Карн не произнес ни слова, но последовал за ним из зала. Через пятьдесят метров вниз по коридору он открыл дверь в маленькую комнату, которая выглядела как кабинет или библиотека. Усевшись в глубокое кожаное кресло, он посмотрел на Карна.
— Садись. Твой друг встретится с нами, когда выполнит то, что подсказывает ему чувство долга.
Карн сел. Нервы его были напряжены до предела. Ник, кажется, собирался, по крайней мере, взглянуть на Кит с близкого расстояния. Это было достаточно опасно. Что, если он предпримет попытку поговорить с ней? Какой предмет для разговора со знатной леди может найти свободный человек? Особенно в день ее свадьбы? Узнает ли Кит его? Сможет ли поговорить с ним, находясь в состоянии опьянения? Карну хотелось остановить Ника, но у него не было возможности пробиться сквозь толпу. Он старался не думать о том, что могло случиться. Ник будет осторожным. Карн надеялся на то, что Ник, даже влюбленный, будет осторожен.
Карн снова взглянул на человека, сидящего в кресле. Сколько он знает и как собирается употребить эти знания? Одно слово Гаррену Одоннелу и он, Карн, умрет. Как мог он беседовать с Дювалем, не зная, насколько опасен для него этот человек из Льюиса?
— Расслабьтесь, молодой человек, — успокаивающе сказал Дюваль. — Моя дочь одного возраста с вашей сестрой.
Карн похолодел от страха. Ник сказал Дювалю, кто он такой. Ник рассказал все!
— Ей будут очень интересны детали, — Дюваль резко остановился и посмотрел на Карна. Его глаза сузились, он мотнул головой в сторону книжных шкафов и губами произнес «жучки». — Я слишком много позволил себе, Карш. То, что Ольдермен Ирт — друг, не дает мне оснований считать, что мы равны, хотя он много рассказывал мне о тебе и твоей семье. Прости за мой вольный тон, но он просил развлечь тебя, пока он преподнесет небольшой подарок из Льюиса леди Катрин. Возможно, Магдалина — я правильно произношу ее имя? — сможет пока обсудить свое свадебное платье с Адриан?
Карн собрался с мыслями. Они разговаривают уже достаточно долго, чтобы придумать имя для Ольдермена Ирта. Дюваль понимал, что упоминание о «сестре» может служить прикрытием, если кто-нибудь, подслушав их, сделает правильные выводы. Использовав одно из домашних имен Кит, он дал понять Карну, что знает, кто он такой.
