Зимний день - страница 22

Шрифт
Интервал

стр.

Написав это письмо, девушка достала из бювара своей госпожи конверт и начала тщательно выводить адрес. В это время портьера раскрылась с другой стороны будуара, и в комнату, выпятив зоб, как гусыня, вошла рослая белая женщина лет сорока пяти, с большим ртом и двухэтажным подбородком. Это была домовая кухарка.

– Достань-ка мне у нее пару папиросок, – сказала она горничной.

– Возьми сама, – отвечала девушка и продолжала надписывать конверт.

Кухарка взяла из сердоликовой коробочки несколько папирос, закурила одну из них и, севши на шелковом пуфе перед зеркалом, начала выдавливать ногтями прыщик на подбородке, а потом она запудрила это место барыниной пуховкой и сказала:

– Мочи нет как прыщи одолели!

– Не лакай черного пива…

– И то уж не пью.

– Ну, так не тискай мальчонков, которые приносят покупки.

– Ты, что ли, это видала?

– Еще бы! Зеленщикова мальчонку вчера, думала, ты, как русалка, совсем защекочешь.

– Он ребенок, еще совсем без понятьев.

– Так ты и станешь дожидаться евонных понятьев!

– Нет, я ведь, ей-богу, я только всего и люблю баловать да помять их, красивых детишков. У меня крестник уж был шестнадцати лет, да вот помер, – я и скучаю. А ты это на кого еще грех новый наводишь: кому это пишешь?

Девушка не ответила.

– Думаешь, я не знаю! А я знаю!

Китаянка опять промолчала.

– Хочешь, скажу?

– Ну, говори!

– Генерала ты путаешь, вот что!

– Ну, так и знай, что его самого!

Она стала наклеивать марку.

– Вот ты надо мною смеешься, что я ласкаю детишков, а сама хуже попалась.

– Ничего не попалась.

– А отчего ж ты ревешь и некрасивая стала?

– Реву о том, что дура была, – в верности жить полагала.

– Вот то-то и есть; а теперь и видать – непорожня.

– И врешь, ничего еще пока не видать.

– Отчего же, когда батюшка был, он меня поблагословил и попить мне чайку дал с своего блюдца, а тебе нет?

– У меня на лбу петушки были натрепаны: он не любит. Да и не надо: не все то и сбывается, что он говорит.

Кухарка покачала головой и, вздохнувши, сказала поучительным тоном:

– Да, уж это неизвестно, почему так он по купечеству много отмаливает, а в разных званьях не может.

– Не потрафляет!

– Не надо, дружок, так говорить, потому что хотя он и не потрафляет и не все пусть сбывается, ну, а все мы должны верить в божье посланье, хотя я и сама… этой драчихе, которая царапает, так бы ей все космы выдрала!

– И отвели бы тебя под суд, – сказала девушка, у которой нрав был шкодливый, но робкий. Но кухарка, женщина опытная, смело ей отвечала:

– Ничего не значит: «нарушение тишины беспорядка! Восемь дней на казачьем параде!» Ей-богу, вздую!

XV

В это время внезапно раздался звонок. Кухарка и горничная обе быстро вскочили: девушка проворно опустила письмо в карман и побежала отворить парадный вход, а кухарка прошла в коридор, соединяющий переднюю с кухней, и притаилась у двери.

Вошел Валериан и негромко спросил:

– Кто у нас?

– Никого, – ответила девушка.

– А мама?

– Вышли.

– Не вышел ли, кстати, и из тебя твой дурацкий каприз?

– Как не дурацкой! Скажите, пожалуйста… нечего мне капризничать?

Девушка забирала самую бранчивую ноту.

– Возьми, пожалуйста, вот это себе и не дуйся, как дама женского пола.

– Что это такое?

– Серьги.

– Мне не серьги нужны, а добудь мне средство.

– После добуду.

– Нет, вы меня обманываете! Я вам не дура!

– Бери пока это!

– Не надо.

– Что за глупость! Кому же я их отдам?

– Мне что за дело? Я не хочу! Ничего от вас не хочу, потому что вы не благородный господин и студент, а самый низкий и подлый мужчина!

Валерий хотел ее остановить какою-то грубостью, но она дернулась и сказала:

– Смей-ка, посмей! – и ушла в свою каютку.

Молодой человек юркнул туда же за нею и заговорил с лаской:

– Послушай… Ведь ты же хотела… ты просила сережки… Бери же теперь, когда куплено!

– Куплено!.. Где?.. В чьем магазине? Или, быть может, сдернул шутя у Савки на лавке?

– Зачем ты этакие пошлости говоришь?

– А как же не спросить? Быть может, их и носить нельзя?

– Это еще что за глупость?

– А, может быть, эта жимолость увидит и с ушами оторвет.

Молодой человек вспыхнул.

– Какая «жимолость»? – вскричал он.

– Да старуха-то эта… ваша Камчатка… Ведь она… жимолостная…


стр.

Похожие книги