Наконец коварное двуглавое чудовище повержено, а еще через некоторое время мне удалось очистить чудесное тело девушки и от трусов. Попутно я не переставал ласкать ее и потихоньку раздеваться сам, зная, как возбуждает девушек соприкосновение всем телом в отсутствие прослойки из тряпок. Лишившись трусиков, Лейли попыталась было прикрыться густыми черными волосами, которые струились до самой попки - кругленькой и на редкость хорошенькой. Но в таком виде она оказалась настолько соблазнительной, что, кажется, сама еще больше завелась, увидев себя в зеркале. Тут я подхватил ее на руки и, заткнув рот поцелуем, уложил на диван.
В стене над диваном у Сэма была потайная кнопочка, при нажатии на которую из-под потолка падала упаковка презервативов. Лейли, кажется, не думала о таких вещах и вообще потеряла способность соображать, но мне совершенно не хотелось портить ей жизнь. Млея от первого прикосновения кончиком хвостика к ее шелковому, без единого волоска (мусульманки бреют лобок и подмышки), разгоряченному животику, я испытывал к ней щемящую нежность и странное чувство, немножко отцовское.
После ее столь активных возражений я ожидал, что она окажется девушкой, и был очень рад, когда обнаружил, что это не так. Было уже два часа ночи, в шесть нам предстояло сниматься с якоря, чтобы затемно уйти в нейтральные воды, а нет ничего хуже, чем лишать невинности второпях. Теперь же я мог не отвлекаться и насладиться моей маленькой Лейли, насколько это возможно за столь ничтожно короткое время.
Говорят, что полные женщины более темпераментны, чем худые. На самом деле сильное развитие жировых тканей действительно часто говорит о высоком содержании в крови женского полового гормона, но страстность женщин определяется в большей степени содержанием гормона мужского, который в их организме тоже присутствует.
Лейли была совсем тоненькой, изящной - когда я обводил ладонями контур ее тела, то на талии пальцы едва не смыкались в кольцо. Груди у нее были хотя и округлые, но маленькие, а ножки - такие стройные, что еще немного и фигура не казалась бы столь очаровательно женственной. Но не прошло и пяти минут, как она по-настоящему завелась, словно выросла на островах Полинезии, а не в строгой Турции с такой же, как у нас, жестокой системой воспитания у девочек подсознательного страха и отвращения к осуществленной любви.
Конечно, она совсем ничего не умела, но от нее ничего и не требовалось - ведь у нас было всего четыре часа, а за это время мне не пришлось упускать инициативу.
Я старался быть с ней помягче и не обучать вещам, которые шокируют ее будущих друзей - простых ребят турецкой глубинки. Конечно, самые невинные радости, с которыми у нас знакомы даже деревенские девчонки, я ей показал.
Надо было видеть, как она визжала от восторга, когда научилась двигаться сама, сидя сверху, как мотала в исступлении тяжелой гривой волос, стоя на четвереньках, как трепетала от каждого прикосновения моего языка, с каким жадным любопытством исследовала мой хвостик, робко притрагиваясь к нему кончиками пальцев...
Наконец в дверь постучали.
- Вставайте скорее, - крикнул Сэм. - Сейчас за нами приедет полиция!
Я оценил его мудрость. Таким способом он быстро выпроваживал девушек с яхты, не давая им повода обидеться на нас. Наверное, они будут с благодарностью вспоминать благородных разбойников, которые в минуту опасности прежде всего подумали о том, чтобы не скомпроментировать своих подруг.
Уже несколько дней с лежащего за горами Тавра плато скатывался сильный ветер. Он сдул теплую воду с поверхности моря, так что купаться было холодновато, но зато теперь стремительно погнал нашу яхту в открытое море.
Мы стояли на корме, глядя, как исчезают вдали огни побережья. Там, в ночной тьме, остались цветущие луга, уютные деревушки, величественные горы - прекрасная Турция.
- Ты вернешься сюда? - спросил я.
- Не скоро. Обычно я гружусь в Мерсине.
- А Саиду навестишь?
- Нет.
- Почему? Не понравилась?
- Ты что! Такая девушка! Горячая, как верблюдица в марте!
- Тогда почему же?
В ответ Сэм процитировал Саади:
