Людские резервы срочно двигались на Запад со всех концов, нигде не задерживаясь. После учебных и запасных частей, не обученными как следует, и не готовыми для войны, новобранцы попадали на фронт и своими телами закрывали прорванные врагом бреши.
В эшелонах солдаты не имели винтовок и боеприпасов, а по приезде на передовую, кто получал оружие, а кто и оставался с голыми руками. И разве не долг Государства — обеспечить солдат всем необходимым для ратных дел?
Ответьте же теперь, почему так плохо встретила отчизна сыновей своих на пороге тяжелейшей войны и разве не поэтому с Востока на Запад шли измученные и обиженные судьбой люди? Несмотря на все оптимистические заверения и патриотический ажиотаж определенных кругов — страна оказалась не готовой к войне. Вот где нужно было искать «предателей» и «изменников»!
В январе 1941 года Красная армия насчитывала 4.2 миллионов человек, а в конце этого же года, по немецким данным, в плену оказалось 3,9 миллионов!
По логике полковника В. Филатова армия вся состояла из «изменников» и «предателей»?! И откуда такое «единодушие» солдат Красная армии, воюющих на фронтах от Балтики до Черного?
Не сумев придать войне нужное направление, отдав немцам громадную территорию, свою вину командование решило переложить на плечи тех, кто был бессловесен и не мог опровергнуть это, потом их же объявило предателями.
И другой оценки случившемуся до сих пор никто не сделал, хотя война закончилась давно и с каждым годом становятся известными все новые и новые факты.
К этому хочу задать еще один вопрос — вопрос о жертвах войны.
Могут ли сегодня советские граждане сказать о собственных жертвах что-нибудь вразумительное? Одна-единственная цифра, несколько десятилетий считавшаяся неколебимо установленной, недавно была предана ревизии и переоценке. Цифру «двадцать» переделали в «двадцать семь», но и она, как говорят, требует переосмысления и поправок.
Итак, нет у нас данных ни о количестве пленных, ни о пропавших без вести, ни о безвестных солдатах, останки которых еще и сегодня находят в местах прошедших сражений. И не кощунственной ли насмешкой звучат после этого слова: «Никто не забыт, ничто не забыто!»
А амбициозным военным принадлежность войне доставляла удовлетворение собственной гордыни, и каждый новый орден и медаль, ленточки в орденских колодках приращивали значимость в собственных глазах и у окружающих граждан.
Горько вспоминать, но еще тяжелее мириться с фактом отчуждения миллионов пленных от Родины, бросившей их на произвол врага. Можно ли забыть разницу между нашей собачьей жизнью и той жизнью пленных, за спиной которых и впрямь была защита и поддержка Государства?!
И пусть мы, по своей бедности, не получили бы материальной поддержки, но на помощь моральную и добрые слова мы могли бы рассчитывать! Вместо них к бесправию и насилию немцев добавился тяжелый крест изменников Родины, который тоже сыграл не последнюю роль в выборе дальнейшего пути — поэтому и сегодня еще, вероятно, остались такие, кто не решился вернуться домой, осознавая неотвратимость возмездия за свое навязанное «предательство».
3.
Печатное слово в годы войны несло с собой сильное воздействие на сознание людей. Пропаганда на фронте тоже имела особую направленность на солдатские головы. В вопросах о зверствах фашистов, о нетерпимости к славянским народам, о ненависти к коммунистам и командирам Красной армии, массовых расстрелах на оккупированной территории — пропаганда преуспевала еще потому, что говорила правду.
И верившие ей не ожидали от немецких солдат пощады…
Когда наша группа оказалась перед автоматчиками, у нас не было сомнений, что нас расстреляют.
И вот уже все выбрались из воронки. Послышались незнакомые слова: «Los! Los!», и вся наша группа, повинуясь этой команде, двинулась по дороге к мосту.
Вот уже и мост прошли. Но не остановились, а пошли дальше, к видневшемуся разбитому сараю и остановились возле него.
А в голове лихорадочно работали мысли, предсказывая скорый конец: «Где же будут расстреливать?»
Автоматчики выбрали из группы двух крепких солдат и подвели их к лежавшим у стены тяжелым моткам проводки, и те, забрав их, понесли в указанном направлении. Остальные пошли к хате, где уже находилось человек двадцать красноармейцев, потерявших свой вид и обычную выправку.
