Сначала у Фрейда, открывшего в Вене частную практику сразу по возвращении с французской стажировки, с гипнозом ничего толкового не выходило. Гипноз сам по себе еще не был достаточно изучен. То один пациент, молодой мужчина, одержимый навязчивой идеей, что его хочет отравить собственный повар, после нескольких сеансов признает невиновность повара и тут же заявляет, что на самом деле убить его собирается собственный отец! То другая пациентка, молодая дама, страдающая нервным параличом ног и расстройством речи, очнувшись от транса, хватается за живот: «Доктор, пользуясь моим бессознательным состоянием, вы обесчестили меня! Я беременна! И чувствую: ребенок вот-вот родится!». Гипноз при работе с подсознанием оказался столь же грубым инструментом, как, скажем, кувалда в ювелирном деле! Позже, уже в XX веке, гипноз вошел во врачебную практику как один из методов лечения алкоголизма, отучения от курения и при лечении некоторых неврозов. Но к этому времени техника гипноза улучшилась. О неудачных экспериментах Фрейда стало известно, и его репутация шарлатана упрочилась.
Вот еще один классический пример, часто упоминающийся в работах о Фрейде. Одна из пациенток Фрейда стала жертвой тяжелой истерии после того, как неожиданно умерла ее сестра. Из бесед с женщиной Фрейд установил, что у сестры был муж, к которому она испытывала сексуальное влечение. Будучи строго воспитанной, она не решалась признаться в этом даже себе самой. Увидев сестру мертвой, она чуть было не обрадовалась, что сестра умерла и ее муж теперь свободен. Однако эта радость почти не была ею осознана. Допустив ее в сознание, пациентка испытала бы огромный стыд. Поэтому она мгновенно вытеснила эту радость. С этого момента она стала испытывать истерические симптомы. Уяснив причину болезни, Фрейд улучил момент хорошего эмоционального контакта и в резкой форме потребовал, чтобы женщина перестала «притворяться» и призналась наконец, что «обрадовалась», увидев сестру мертвой.
Женщина выглядела крайне растерянной, ей было больно и стыдно. Но Фрейд ободрил ее, сказав, что постыдные чувства могут возникать у каждого, такова человеческая природа. Пусть теперь она испытает стыд, страдание, но зато станет здоровой. Болезненные симптомы действительно вскоре прекратились.
У человека есть несколько основных инстинктов, и, когда проблемы сна и личной безопасности решены, проблемы пищевого и сексуального инстинктов выходят на первый план. Эволюция человека как вида связана не с прямохождением или формой руки, как нас учил Ф. Энгельс, а с развитием пищевой и половой сфер. Эволюция дала нам два подарка. Первым подарком человеку оказалась прожорливость. Человек мог есть все, и этим он был уникален. Он мог есть мясо зверей и птиц, яйца, сало, почки и печень; он ел червей, моллюсков, рыб, ящериц и лягушек; он мог потреблять некоторые виды насекомых; он ел фрукты, овощи, ягоды, коренья, злаки, семена, клубни картофеля и даже почти обычную траву вроде щавеля и петрушки. Человек мог пить воду, молоко, кровь, рыбий жир и березовый сок. Практически оказалось, что его пищеварительная система может переварить почти любую органическую массу, кроме жестких древесных волокон и животных костей. Мы редко об этом думаем, но наша пищеварительная система — это уникальный подарок. Подарок этот химического свойства, так как пищеварительные ферменты — это белки, или, если уж совсем по-научному, полипептиды.
Вторым подарком стала гиперсексуальность. Большинство животных имело и имеет один, редко два брачных периода в год. Каждый год, чаще весной или осенью, животные примерно на месяц вспоминали об идее двуполого размножения, образовывали пары, делали детей и снова успокаивались до следующей весны. Самка предка человека эволюционно приобрела способность менструировать не раз-два в год, как большинство зверей, а раз 12–13. У самцов же сексуальный голод из временного превратился в постоянный. Таким образом, человек «научился» делать детей в любое время года. В добылинные времена двойни и тройни рождались у людей чаще, чем сейчас. В целом, создались предпосылки для быстрого роста числа людей. Этот подарок был тоже химического свойства, так как гормоны вообще и половые гормоны в частности — это тоже белки. Во времена диктата христианской церкви говорить о животной составляющей человеческой личности было не принято — о душе надо было думать. Ко времени Фрейда мысли на эту тему стали прорываться наружу. Фрейд уловил веяние времени и пошел чуть впереди основной человеческой коллективной мысли. Если бы он родился на сто лет раньше — в тюрьму бы посадили, а родись он на сто лет позже — его идеи были бы банальными.
