– Ты уже здесь, Коко, – это сколько же, значит, времени?
– Пять часов.
– Уже!
– А ты не могла сказать – «наконец»?
– Как видишь, мне было чем заняться; день быстро прошёл.
– Везёт же тебе.
– Да?
Она с весёлым презрением взглянула на этого молодого человека, который всерьёз считал её везучей.
– Если хочешь, подожди меня в студии.
– А можно здесь?
– Ты мне не мешаешь. Садись на табурет госпожи Сабрие. Управлюсь минут за десять.
Она вернулась к своим трудам, закатала постирушки в мокрое полотенце, загладила складки на юбке, переобулась, что-то подшила. Коко Ватар ловил глазами каждое её движение. С тех пор как он пришёл, она привнесла в свою деятельность несколько оскорбительную кропотливость, умащая обувь кремом, орудуя бархоткой неуловимо-быстрыми взмахами…
– Тебе интересно? – спросила она. Он не отвёл ясных глаз.
– Да, – сказал он сдержанно. – Никто не умеет работать так, как ты. Если б мои красильщицы так работали… У тебя есть шик и сноровка. Я хотел бы всегда смотреть, как ты работаешь.
– А не хотел бы мне помочь? А я бы отдохнула… Она присела на край ванны, расстегнула рабочий халат, агрессивным движением скинула его и ополоснула покрытые пушком руки, плечи и шею, светлую, как её белокурые волосы. Единственное проявление стыдливости она выказала, повязав на шею, кожа которой под подбородком начинала становиться вялой, лёгкий тирольский шарфик.
– Нет, – поразмыслив, сказал Коко Батар. – У меня бы не получилось так хорошо, как у тебя. А потом, зачем тебе отдыхать? Отдыхать тебе скучно.
– Неправда! – крикнула она.
Так же скоропалительно, как от смеха, глаза её увлажнялись от злости. Но на Коко Ватара это не произвело впечатления, разве что восхитило. Он аккуратно оправил полы сюртука, поддёрнул брюки на коленях. Столь немногого ему недоставало до полной безукоризненности, что Жюли захотелось восполнить это, перевязав ему галстук. Но она в очередной раз воздержалась и отстранилась, когда он захотел обнять её.
– Как от тебя хорошо пахнет, – сказал он с никогда не покидавшей его искренностью. – Подмышками и мастикой. Ты не хочешь сегодня быть со мной милой?
Она смотрела на него немного отстранённо, склонив голову набок. «Он действительно мил, хоть и выглядит принаряженным по-воскресному в любой день недели… Честный молодой инженер с большими детскими глазами и курносым носом. Но мне не хочется…»
Она вздохнула и сказала:
– Я голодная.
– Голодная? Как это?
Она раздула ноздри, вздёрнула подбородок:
– А так, мой милый, что я не успела пообедать. Граф д'Эспиван прислал за мной машину, и я провела три часа, или четыре, или не знаю сколько, у его одра.
– Он хорошо себя чувствует? – бесцеремонно спросил Коко Ватар.
– Нет. Плохо.
Поскольку ей хотелось пообедать в ресторане и сходить в кино, она авторитетно добавила:
– Иначе говоря, прогноз профессора Жискара довольно пессимистичен. Но роковой исход не представляется неизбежным.
– А его жена – как она реагировала на то, что ты навещаешь своего… её мужа?
– Никак. Она не присутствовала при нашем свидании.
– А-а!.. – задумчиво протянул Коко. Он подумал и решился:
– Это неприлично.
– Что неприлично?
– Ходить друг к другу. Неприлично, что он тебя пригласил, неприлично, что ты пошла, и неприлично, что та это позволила.
Жюли и бровью не повела. Она намыливала руки под кухонным краном и разглядывала Коко Ватара в зеркальце над раковиной. «Что он в этом понимает? – думала она. – Он успешно работает с красителями, этакая скромная и дисциплинированная рабочая лошадка. Могу спорить, что он носит в бумажнике слегка пожелтевшую фотографию отца в солдатской форме. Хороший мальчик».
– Человече, – продекламировала она, – что общего между вами и мною? Надеюсь – желание прогуляться. Где ужинаем? Ты пригласил Люси Альбер? Но, полагаю, не мамашу Энселад?
– Нет, – сказал Коко. – Ни ту, ни другую. Ты мне не давала приказа и диспозиции… Тебе не нравится, что мы будем вдвоём?
Она согнала три вертикальные морщинки, появлявшиеся у неё между бровей от малейшего противоречия.
– Вовсе нет. Только угости меня чем-нибудь до ужина, не то отъем тебе щёку.
Он подставил свежевыбритую щёку, и Жюли чуть коснулась её накрашенными губами.
