«Все будет…» – голос Джима.
Прямо сквозь барьер.
Стрелка переходит красную черту, и мотор глохнет.
Грант слышит, как под ним вращаются колеса. Его и Пейдж поднимает с сиденья, и когда они вылетают из машины, он ударяется головой о потолок. Непреодолимое желание за что-то зацепиться, но он только крепче сжимает Пейдж, у которой совсем безумные глаза.
– Не бойся, Пейдж.
– Но мне страшно.
– Я буду защищать тебя.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Поклянись.
– Клянусь тебе, Пейдж. Я буду тебя защищать.
За ветровым стеклом покрытый снегом склон горы летит навстречу машине, нос которой теперь обращен к земле, и Гранта удерживает на сиденье только перегрузка.
За мгновение до удара он смотрит в глаза сестре.
– Однажды жила-была маленькая девочка, которую звали Пейдж.
– Как меня?
– Как тебя. И у нее был старший брат, которого звали Грант.
– Как тебя.
– Да, как меня.
– А у них были родители?
– Нет. Пейдж и Грант жили в красивом доме совсем одни, и они были очень храбрыми.
Звук сминаемого металла.
Удар снега, влетающего в машину.
Грант, все еще сжимающий сестру, вылетающий сквозь ветровое стекло.
И вот он на свободе, а под ним вниз по склону, в фонтане снега и осколков стекла, кувыркается «Тойота».
Пейдж уже нет у него в руках, а он продолжает взмывать ввысь – он уже выше верхушек деревьев и леса, раскинувшегося под ним.
Свет появляется, как булавочный укол, пронзающий лес внизу.
Он начинает расти.
Сначала медленно.
А потом все быстрее.
Он поглощает все, до чего дотрагивается, как пламя, распространяющееся из центра киноэкрана. В нем исчезают и деревья, и туман, и все еще летящая в бездну машина, и Гранту кажется, что весь мир – это просто покров, скрывающий слепящий свет.
Исчезает все, кроме одного.
Кроме нее.
Она плачет под ним в снегу.
Его куда-то тянет, но он сопротивляется, стараясь спуститься.
А потом он оказывается рядом с ней.
Это самый чувственный момент его существования.
Совершенно ничем не ограниченное общение.
Сознания с сознанием.
Времени мало, но он пользуется каждым мгновением, наслаждается каждым словом.
Его отрывают.
А потом…
– Папа, ты здесь?
– Здесь.
– Тут так светло…
– Не закрывай глаза. Просто смотри. Несмотря ни на что.
– Я ничего не чувствую.
– Это пройдет. Продолжай смотреть.
Свет везде, он касается всего. Грант чувствует, как его тело улетает от него, словно песок, сдутый ветром. Боль, и старая, и новая, исчезает.
Свет начинает дробиться. Сжимается до величины светящихся точек. Им несть числа.
– Это звезды?
Пейдж. Голос не ее, но это она.
– Некоторые – да.
– И мы летим туда?
– Если хочешь. Мы можем лететь, куда ты захочешь.
– А мы можем увидеть маму?
– Конечно. И всех остальных.
– Я не понимаю.
– Потом поймешь.
Все точки света вдруг вытягиваются в их сторону, как будто кто-то зовет их.
Дети колеблются, а звезды проносятся мимо, как каскады воды.
Отец подталкивает их вперед.
– Вперед же, они нас ждут. Вам нечего больше бояться.
Послесловие,
в котором Блейк и Джордан рассказывают друг другу о работе над «Жутким»
Блейк: Практически для всех, кроме меня, «Жуткое» – это их первое знакомство с Джорданом Краучем. Хм. Как-то это не так звучит. Может быть, представишься?
Джордан: Привет, я младший брат.
Блейк: Младше на шесть лет.
Джордан: Что-нибудь еще?
Блейк: Хотелось бы.
Джордан: Привет. Я красивый младший братец. Окончил университет Северной Каролины в Вилмингтоне в две тысячи седьмом году и получил диплом по литературному творчеству и английской литературе. Это мое первое законченное произведение. Живу я в Сиэтле, штат Вашингтон, и когда не размышляю над гипотетическими вопросами интервью, то работаю шестеренкой Министерства национальной безопасности. Привет, Америка.
Блейк: А чем ты занимаешься по жизни?
Джордан: Продажами.
Блейк: Ты всегда был одним из первых читателей моих книг, потому что у тебя великолепный нюх на сюжеты и при этом ты не зацикливаешься на мелочах изложения. Наверное, я хочу сказать, что у нас с тобой одинаковые ДНК (подумать только) в том, что касается выбора крупных сюжетов. А еще тебе удалось внести некоторые решающие изменения в мои тексты за все время моей деятельности. И наверное, самым лучшим примером этого будет мой исторический триллер «Абандон. Брошенный Город». Я действительно не знал, как закончить ту книгу, а ты предложил мне просто фантастическую идею… Не хочу сейчас говорить об этом подробнее, чтобы не испортить удовольствие тем, кто ее еще не читал. Эпилог – полностью твоя заслуга. Мне в принципе нравится коллективное творчество, и, несмотря на тот факт, что ты еще не написал ни одного романа, мне всегда нравилось то, что ты пишешь, поэтому наша совместная работа – вполне естественна. А еще прошлой осенью ты ошарашил меня классной идеей…
