- Сажусь за инструмент. У меня Бехштейн, знаете ли, - поведал Васька, вовремя спохватившись, что перегнул, девок, может, мерседесом и проймешь, а Бехштейн для них пустое место, - в общем дорогущий рояль, белый-белый, присовокупил композитор, - и вот, знаете ли, мелодия врывается в голову, и я сам не свой, должен ее проиграть и нотными значками записать в разлинованную тетрадь...
- А потом продаете? - выпалила брюнетка, не совладев с восторгом.
- Непременно, - подтвердил "композитор". Смешные девки, вроде тертые, битые, а вокруг пальца обвести пустяк, и кончат скорее всего скверно, а может, Помреж и ошибается? Рецептов нет, все случается, лоб в лоб столкнутся через пяток лет, а черная - жена академика, - а что? Сколько угодно! - А светлая - под генералом припоминает утехи младой поры. Путано все кругом, вроде и не с тобой творится, вроде сидишь в первом ряду театра, наблюдаешь, а в один прекрасный миг - хрясь! Сердце омертвело частью, или инсультишка шибанул, тренькнул тревожным звонком и попритих, мол, жди-пожди, вскорости еще навещу. Лучше сразу ра-а-азз!! И отплыл в царствие теней, отстегнул Харону четвертной за переезд, будто в кабак загородный сгонял туда-сюда; так еще надо заслужить легкой кончины. И чего потащило в дремучие стороны? В тягостные раздумья? Помреж ощутил локоть брюнетки у себя под ребрами, теплая мягкая ладошка, как бы невзначай, легла Ваське на колено, по-дружески, как меж братом и сестрой. Васька болтал с девками, а из-за остекления с улицы стогласно зырилась очередь: время от времени сумеречный человек в швейцарском обмундировании притворял дверь, образовывалась щелка и по капле отцеживались дождавшиеся своего часа.
Как вошли нехорошие люди, Помреж не углядел, может, как и он, просочились через шашлычную? Тоже знали все ходы-выходы. Двое. Из тех северян, что унеслись от кирпичной стены на новеньких тачках за минуту до фердуевских корч. Помреж, похоже, и встречал обоих когда-то давно; хаживали-то все по одним местам, отдыхали по излюбленным гостиницам, менялись одними и теми же привязанностями. Вспомнить на удавалось. Васька затосковал - понял, к нему пришли. А может за ним? Безо всякого инсульта обслужат ломом по черепу и... конец. А что он? Конечно, фигура к Фердуевой приближенная, знает малость кой про что, но так просто трепать не станет, а если круто распорядятся, за себя не поручится: здесь-то найдется кому прикрыть Помрежа, но не ночевать же в шалмане. Помреж прижал ладошку брюнетки своей лапищей, зашептал, касаясь губами крохотного, розового, будто пропитанного духами уха.
- Давай, будто мы сто лет вместе, живем и все такое, не уходите от меня, чтоб ни случилось, и ко мне вместе закатимся. Возмещу хлопоты наличманом.
Брюнетка сразу и не сообразила, чуть не расцвела улыбкой - шуткует дело ясное, но Помреж щипанул тугое бедро, оскалился, зубы, будто колья забора, зажелтели слоновой костью.
Помреж подцепил обеих девок под руки, потащил в зал. Официант, отваживавший оккупанток заветного стола, удивленно приостановился, Помреж скомандовал боевой сбор, мол, тащи все, что под руку попадется и гуще уставляй тарелки, гулять начнем, потянуло вдруг на царский пир. Веселье заскакало аховыми прыжками, девки дули пиво, будто пожарной помпой качали, сам Васька тормознул, вмиг, протрезвел еще там в курилке перед клозетом. Костоломы с севера уселись через несколько столов, разглядывали Помрежа в упор, не таясь, совещались: видно, секли объект еще на подходах к пивной видели, один чешет, и девки в раскладку сил не вписывались.
Васька успевал балаболить с подругами, покусывая веточку петрушки и прикидывая, как бы организовать отход. Через официанта вызвал дружка, пролил свет на свое дрянное положение, уточнил, нет ли лазеек. Дружок почернел, даже не глянул на северных, и без того знал, с кем дело имеет, и отказался охранять проводку конвоя, то бишь Помрежа с девками.
Тут, конечно, не посмеют, народу полно, офицерье под пивными парами страсть любит кулаками помахать, к тому же дамы вроде в зоне обстрела, кому ж не охота порыцарствовать? Через шашлычную уходить не получалось, глупо: узкие коридорчики, иногда десятками метров бредешь и ни души, там девок отсекут в два счета, и останется Васька один на один с судьбой да со своей преданностью Фердуевой. Выходит, парадным ходом понадобится ретироваться и главное, чтоб все время на людях, и девки, чтоб рядом, без них камнем на дно сиганешь.
