Разъяснительную работу, конечно, проводили, особенно после замены продразверстки продналогом, но главным средством подавления оставалась сила. Иного не было дано, пусть у Антонова было мало средней и совсем не было тяжелой артиллерии, не хватало снарядов, плохо было с патронами, но под знаменами его «армии» шло 70 тысяч отчаянных бойцов. Чтобы сломить их, пришлось сосредоточить на Тамбовщине превосходящие силы, включая бронеотряды, и привлекать самолеты. Только к исходу 1921 года операции закончились. Восставшие в большинстве своем были перебиты на территории Тамбовской и сопредельных губерний, куда их вытеснили Тухачевский и Уборевич.
В погоне за антоновцами и эскадрон Жукова побывал в некоторых из этих губерний. В одном из районов, на марше, Жуков встретил ту, с которой прожил почти 45 лет. Старшая дочь Эра Георгиевна в прекрасном эссе «Отец» в 1988 году написала: «Моя мама, Александра Диевна, родилась в 1900 году в с. Анна Воронежской области, в многодетной семье агента но продаже зингеровских швейных машин Зуйкова Дия Алексеевича. Имя Дий дал сыну его отец, волостной писарь, встретив это редкое имя в каких-то бумагах. Жили бедно. Но маме удалось закончить гимназию, а затем учительские курсы. Недолго проработав в деревенской школе, она встретилась с отцом, отряд которого в те годы был направлен в Воронежскую область для борьбы с бандой Антонова, и в 1920 году стала его женой.
Время было трудное, в погоне за белогвардейскими бандами отряд все время передвигался. И мама была зачислена в штаб отряда писарем. Как она рассказывала, спуску от командира ей никакого не было. А однажды он чуть было не отправил ее на гауптвахту за какую-то оплошность при подготовке художественной самодеятельности. Трудности и лишения кочевой военной жизни не мешали их счастью. И оба, уже на моей памяти, любили вспоминать эти годы — как мама часами тряслась в бричке, как перешивала военные гимнастерки на юбки, а красноармейские бязевые сорочки на белье, как плела из веревок «босоножки».
Первое, за что взялась сельская учительница в семейном быту, — научить мужа правильному русскому языку. С приятным удивлением она отметила выдающиеся способности у любимого и любящего ученика.
* * *
Советская Россия победила, война осталась позади. Созданная революцией и для защиты революции Красная Армия отныне была обречена на поддержание и совершенствование своей боевой мощи в мирных условиях. Положение в стране было таково, что на цели обороны просто нельзя было изыскать не только большие, но и достаточные средства. От нужды пошли эксперименты, тем более что в тогдашнем руководстве почти все почитали себя знатоками и военных дел. То учреждали трудовые армии, то звали к немедленному отказу от кадровой армии и переходу к милиционной системе комплектования. Споры, споры «наверху», зачастую выплескивавшиеся на страницы печати. Однако то, что для высокопоставленных теоретиков было успехом и поражением соответственных, нередко эксцентричных доктрин, для служивших в Красной Армии было делом жизни, ибо над дискутирующими грозовой тучей висела демобилизация. С 5,5 миллиона в 1921 году до 562 тысяч человек в 1924 году, то есть армия была сокращена в 10 раз.
Кто останется в ее рядах, определил уже приказ Реввоенсовета Республики № 504 от 1 марта 1921 года!
«1. В основу оценки соответствия лиц комсостава занимаемым должностям и представления к продвижению… ставить боевые качества и преданность Советской власти…
2. С особым вниманием относиться к оценке тех начальников, которые выдвинулись на командные должности из красноармейской среды во время революционной войны…Они особенно ценны для армии. Если теоретические познания в военном деле этих лиц невелики, то необходимо стремиться поднять их военное образование».
Ближайшее будущее Г. К. Жукова тем самым предопределялось. Он доказал свои боевые качества, преданность Советской власти и вышел в командиры из красноармейского состава. Первые полтора года долгожданного мира до середины 1923 года слились в памяти Жукова в один беспросветный день, перегруженный хозяйственными хлопотами. Он, со старой армии привыкший к воинскому порядку, был вынужден мириться с тем, что полк стоял не в казармах, с конюшнями, а квартировал по деревням в разоренной войной обнищавшей Белоруссии. В избах жили и командиры, пищу готовили в походных кухнях. На каждом шагу приходилось изобретать изобретенное и разбирать неизбежные конфликты. Поэтому он был встревожен внезапным вызовом поздней весной 1923 года к командиру дивизии, прославленному военачальнику гражданской войны Н. Д. Каширину. Не натворил ли он чего-либо, ставший уже заместителем командира 40-го кавалерийского полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии.
