Несколько раз видел зверя, но удача оставила, и каждый выстрел, больше вредит самому, отдаваясь тупой болью в ушах, чем всегда опережающему на шаг, будто заговоренному животному.
К обеду, Жу завел в болото; с кочки на кочку, по колена в вонючей жиже, по пояс в жиже, по грудь в жиже: с брезгливостью, с неприязнью, с равнодушием. Ноги вязнут в иле, идти все труднее, не успеть; затягивается зеленой тиной — тонкая полоска — след, оставленный Жу. "Вернуться? — никогда. — Вернуться? — не знаю. — Вернуться? — может быть. — Вернуться? — …"
Но вот, опять островки, показались кусты, из под жидкого чада выползла грязная земля.
Уже на берегу появилось что-то новое в ощущениях, подозрительно оглянулся по сторонам: "Что это может быть?.. И эта, пугающая легкость в теле… Где-то пропустил?.. Где-то ошибся?.. Где?.." — Нервная улыбка пробежала по лицу: "Точно! Патронташ — сука" — выругался в голос. Устало выдохнул, хлопает себя по туловищу, оглянулся — ничего не видно; след затянуло ряской. Но а вдруг… может, там… дальше, вопреки закону притяжения, назло всем глупым выдумкам Ньютона, из последних сил, но держится на плаву, зазывает, отблескивая медной бляшкой… Но… нет, нет. Его нигде нет.
Виктор не помнит, вставил в двустволку новый патрон или..? Трясущимися руками, с трудом согнул в колене ружье, облегченно выдохнул. Оба на месте, оба целые.
"Теперь, все нужно делать аккуратно, — подумал он. — Два патрона — совсем мало… это почти ничего, и… и это конец охоты. И может, хорошо, что только два? Далеко это зашло, далеко — я зашел. — Оглядывается, морщится. — Этот парень, не по мне… Чего бежал? Ведь давно понял… но бежал… Как под гипнозом, будто он хотел, а не я… А может, и правда — не я?.. Какая теперь разница, потом, подумаю об этом, а теперь все… теперь назад… назад…"
Повернулся лицом к болоту, с ужасом представил обратный путь: " А что делать? Ничего не поделаешь!" Еще раз посмотрел в сторону, куда ушел хищник, мысленно попрощался, разочарованно сплюнул, будто выплюнул последние сомнения, и… попытался развернуться, но не смог. Не обратил внимания, как сильно увяз в грязи, не сумел высвободить разутую ногу, потерял равновесие, нелепо махнул рукой и… выронил ружье.
Сразу, не понял, что произошло, замер в недоумении, как завороженный: растерянным взглядом умственно отсталого наблюдает, как оно булькая, пеленгуя sos бесшумно лопающимися пузырьками, погружается в черную, густую жижу.
3
Иногда, Жу шел по пятам, и Виктор вслушиваясь в шорох и треск веток, испуганно оглядывался, потом, прибавлял скорости, но не на долго — он устал. Бывало, слышал знакомый рык впереди, и тогда менял направление, шел туда, где казалось безопасней.
Давно сбился с пути, и было уже все равно куда идти, лишь бы не стоять, только не останавливаться, и лучше даже бегом, но… куда? Не он выбирает маршрут, знает это, и ничего не может поделать; ружье еще не высохло, дуло забито грязью — тайна — порох в патронах сухой, или… А сырой капсюль — сработает? Шансы, что ружье выстрелит пятьдесят на пятьдесят, и те — другие, ненужные пятьдесят, затягивают шею петлей дубящего страха, не дают остановиться, встретиться лицом к лицу, расставить точки над Й. Первые же пятьдесят, кажется Виктору, сбивают спесь с самого — Жу, не позволяют форсировать события, заставляют выжидать.
Виктор бежал, путал следы, пытался взывать к здравому смыслу неугомонного преследователя: "Нет, в этом уже нет никакого смысла!.. Пойми глупый!.. — Охота — это когда ты убиваешь, а не тебя!.. С жертвой, не может быть равных шансов!.. Это глупо!.. Это, так неправильно!.. Противоестественно!.. Нет! Нет, мы не в том положении, чтобы так рисковать!.. Что мы, с голоду умираем?.. Так ведь нет!.. Что тогда?.. Просто, месть?.. А это, еще более неумно!.. Я охотник, — ты добыча — все честно!.. Что я нарушил?.. Какие правила?.. Я не ставил капканов!.. Не травил тебя собаками!.. Я… я плачу взносы!.. У меня охотничий билет!.. Нет… нет, все не правильно, и то что между нами… ну это просто… недоразумение?!"
Так, ничего не получится, понимает Виктор, надо по другому: "Да — наверное, смешно? Вот так, был жертвой, и вот — банкуешь. Ну так — насытился своим триумфом, и беги себе! Расскажи всем, как гнал дурака охотника! Я не против… Я уйду и не вернусь… Пойми, ведь не голод, не инстинкты движут тобой, а… а…" Замялся, — он не знает, что движет Жу, какую цель преследует хищник; у Виктора нет точки опоры, ребра жесткости, фундамента, упершись в который можно потянуть на себя, сбесившуюся глыбу компромисса.
