- Однажды, - Начал рассказ мужик, когда я подошел достаточно близко, - меня попросили отвезти главбухшу одной крупной фирмы на демонстрацию, так сказать, миров, тяжелых для восприятия человеческой психики. Не хотели убивать ее, потому что деньги надо было вернуть, да и муж у нее в МВД не последний человек был. Так вот, она с таким ужасом столкнулась лицом к лицу, что тебе и не снилось, но при этом, она была гораздо адекватнее тебя. Не бегала куда попало, не просила бога разверзнуть небеса и явить свою благодать.
- Так она просто готова была, знала, что в ад попадет. А меня-то за что?
- А что, ты святой? Извини, не заметил. У тебя в бардачке «Пентхауз» лежал. Молился на него? Покажи руки?
- Иди ты? Он там лежал еще от старого владельца. Ладно, веди меня, куда собирался. Чем раньше покончим с этим, тем лучше.
- Ха! Ты неисправим.
- Какой есть. - Я вдруг понял, что до сих пор не знаю имени мужика. - Тебя как зовут? Апостол Петр?
- Ты что, религиозный фанатик? Нет у меня одного имени. В каждом мире меня зовут по-разному. Некоторые из них ты даже не сможешь произнести, например это?
Он набрал воздуха в легкие и изобразил череду разнообразных звуков. По мне, он просто кривлялся. Мужик покраснел на исходе воздуха и последние звуки изобразил надрывным сипом.
- Не дотянул до полного. - Пожаловался он.
- Спасибо, но я не стану тебя звать этим именем. Как тебя зовут на Земле?
- Вольдемар.
- Что, прям Вольдемар?
- Не только, еще Вован - юный подаван.
- Так ты Владимир?
- Пусть будет Владимир, хотя меня сто лет так не называли.
- Нет, пожалуй, Вольдемар тебе идет больше.
- Отлично. А ты кто?
- Я? - Почему-то в этих обстоятельствах мне не захотелось называть свое имя, данное родителями. - Жора. - Представился я.
- Жора-обжора. Очень приятно.
Мы пожали друг другу руки. Только сейчас я внимательно рассмотрел человека, так неудачно пересекшего мне дорогу. Вольдемар, одетый в мой чехол, был смешон. Я представил его в обычной одежде, но почему-то ощущение, что он будет смешон и в ней осталось. Кажется, дело было в его глазах. Они выражали какую-то гипертрофированную несерьезность. В матерном языке есть отличный синоним слову оболтус. Так вот, он был самым натуральным оболтусом в матерном смысле. Несмотря на свой возраст, который я оценил в тридцать-тридцать два, его глаза выглядели лет на десять, в лучшем случае.
- Ну, что Жорж, пора идтить. - Вольдемар подскочил на месте, и притопнул, будто от нетерпения, как застоявшийся конь.
- Пошли, раз надо.
Я сделал шаг и оступился. Нога, в которую меня кольнуло местное животное, онемела.
- Что? - Вольдемар глянул на меня подозрительно.
- Кажется, эта колючка была ядовитой?
- Черт! - Мой спутник нервно забегал вокруг меня. - Прибить тебя, чтобы не достался живым? Что? - Он уловил страх в моих глазах. - Еще спасибо скажешь. Чего сразу не отсосал-то яд?
- Я не знал, что она ядовитая?
- Не знал он. Надо понимать, что мы из другого мира и местный может быть для нас очень опасен из-за низкой резистентности нашего иммунитета к чужой заразе. В другой раз, если выживешь, когда тебя кто-то ужалит, укусит или плюнет в глаз, сразу отсасываешь. В смысле, яд.
- Как из глаза-то?
- Попросишь кого-нибудь, если жить хочется. Ну-ка, сделай шаг.
Я оперся на больную ногу. Она была словно не моя, как протез. Быстро подставил здоровую, чтобы не упасть.
- Ясно. - Вольдемар упер руки в боки, отчего чехол растопырился в стороны колокольчиком. - Надо искать транспорт.
- Я могу потихоньку идти.
- С такой скоростью, мы попадем только в одно место, на эшафот. Оставайся здесь, я скоро верну...
Вольдемар исчез, не успев договорить. Только что стоял передо мной и, сделав незаметное движение, растворился в воздухе, будто его и не было. Я огляделся. Серая каменная полупустыня от горизонта до горизонта. Жаркий ветер неспешно полировал ее камни и скудную растительность. Мне стало страшно. А что если, меня оставили здесь навсегда. Одного в неизвестном месте, из которого живым мне не выбраться. Паника заставила меня бессмысленно метаться. В моем состоянии это было похоже на неловкие ковыляния одноногого пирата по палубе в сильную качку. Я даже упал. Мое лицо оказалось рядом с животным, похожим на колючку. Это подействовало отрезвляюще. Не хватало, чтобы меня укусили в лицо. Если оно онемеет вместе с языком и мозгом, меня можно будет смело бросать здесь на произвол судьбы.
