По правде сказать, я с трудом сдерживаю улыбку. Посвящение во что? Ритуалы, зародившиеся в чьем воображении? Синкретизм губительно сказался на завершающемся, точнее сказать, загнивающем XX веке, где верования и ценности смешались настолько, что никто не может их различить. Мы ничего не знаем о секретном ритуале тамплиеров по той простой причине, что он был и остается секретным. Мы не знаем ничего или почти ничего о религии строителей мегалитов, потому что никакой читаемый документ не дошел до нас от этих времен, что восходят к третьему и второму тысячелетию до нашей эры. По крайней мере…
Некоторые археологи называют отверстие в опоре крытой аллеи в Три-Шато «дырой души». Оно, возможно, указывает на веру в то, что душа умершего и погребенного в крытой аллее по истечении какого-то времени покидает тело и устремляется в мир иной. Исследователи уже не раз замечали, что во многих черепах, найденных в мегалитических монументах, есть дыра, вероятно возникшая в результате трепанации. Была ли это операция по излечению раненого или ритуальная трепанация, произведенная над покойным с религиозной целью, чтобы позволить душе вырваться наружу из черепной коробки? Мы не можем дать точного ответа. Однако известно, что в обвинительном списке, предъявленном тамплиерам, присутствует поклонение идолу в форме головы, знаменитому бафомету, который кажется скорее мифическим, нежели реальным. Совпадение? Крытая аллея в Три-Шато по-прежнему надежно хранит свои тайны.
Попадая в Маньи-ан-Вексен, я не устаю восхищаться старыми домами, этими почтовыми станциями, где в прошлом останавливались дилижансы. Сегодня они погружены в летнюю дремоту, отгородившись от шумного мира моторов. Для меня приезд в это место сродни возврату к прошлому, которое постепенно открывается перед тобой, словно ты перелистываешь страницы книги, которую еще никто не читал. Дальше мой путь лежит через Сен-Клер-сюр-Эпт: клирос романской церкви напоминает мне о временах Роллана и Карла Простого, которыми я грезил с моего детства. Сен-Клер-сюр-Эпт — это примечательное место, где все еще ощущается присутствие тех, кто подписал договор, оказавший судьбоносное воздействие на историю Западной Европы: едва покидаешь эту деревню, как оказываешься посреди заводов, построенных на берегах Эпты, в местечке Бордо-Сен-Клер, возле перехода через заброшенную железную дорогу. Это там начинается Нормандия. И с холма над окрестностями господствует крепость Шато-сюр-Клер, точнее, то, что от нее осталось: укрепления и донжон медленно разрушаются в зарослях буйной растительности, а некоторые части древнего здания уже используют на нужды сельского хозяйства. Очень жаль, что забвению предан замок, который ранее был одним из самых красивых во всей Нормандии и занимал важное место в нормандской оборонительной системе, проходившей по Эпте.
Но самый любимый мой маршрут пролегал через Брай-Лю. Оставив позади миазмы парижских предместий, я пускался в путь по извилистым дорогам, петлявшим средь пригорков и цветущих долин. В полях, засеянных злаками, то и дело мелькали цветы мака, поскольку в ту эпоху не практиковали селективные гербициды. Вдоль дорог цвели маргаритки, которые еще не успели выполоть рабочие. Я входил в пределы Нормандии под прохладной сенью фруктовых садов и огородов.
Но я недолго шел по долине. Быстро поднявшись вверх по руслу Эпты до Авени, я взбирался по склону на плато и двигался по нему в направлении Даммениля. Немного в стороне от моего пути, в глуби лесосеки, можно увидеть еще одну крытую аллею, правда, не такую внушительную и хорошо сохранившуюся, как в Три-Шато. Тем не менее эта аллея остается красноречивым свидетельством мистицизма темных веков предыстории. Что поражает в этом месте, так это гравюра, изображающая две женские груди, и круг в несколько рядов. Ничего оригинального здесь нет: такие памятники старины можно найти в других мегалитах области и внутри неолитических пещер долины Пти-Морен, особенно в Куазаре. Этот переходный жанр от фигуративного к символическому изображению вообще характерен для дольменического искусства и близок к гравюрам на подножии многочисленных монументов в Морбиане. Скульптурное изображение частей женского тела явно перекликается со знаменитым идолом из Пьерр-Плат в Локмариаке, с длинноволосой богиней и кругами, неоднократно встречающимися на холмах острова Гаврини. В них, несомненно, надо видеть божеств загробного мира — поскольку дольмены и крытые аллеи выполняли функции захоронений — и также, исходя из контекста и распространения декоративных элементов, напоминающих о море и растительности, богов жизни. Это предполагает наличие уже оформившейся метафизической мысли: жизнь и смерть — суть два аспекта одной и той же реальности.
