Жизнь в свете смерти. Об искусстве быть живым - страница 15

Прошло два с половиной года, и все изменилось к лучшему. Отец уже не жаловался так часто. Ему стала нравиться еда, которой его кормили. «Хотите покушать вместе со мной?» — спрашивал он, как будто приглашал нас в ресторан.

Иногда он пребывал в таком умиротворенном состоянии, что мы даже пугались — верить ему или нет. Казалось, он более доволен жизнью, чем я сам. Как–то раз я в очередной раз приехал его навестить. Я привез ему его любимую еду и жидкий кислород, растирал ему спину и все повторял, как я люблю его. Он посмотрел на меня очень спокойно и сказал: «Не напрягайся. Я люблю тебя и знаю, что ты меня любишь. Так что все в порядке».

В другой раз моя жена сказала ему: «Папа, вы всегда такой энергичный и жизнерадостный. Вы любите жизнь. Это прекрасно». Отец несколько минут сидел молча, а потом ответил: «Это не так. Я узнал радость жизни только шесть месяцев назад». Мы были поражены. Он почувствовал вкус к жизни, только когда заболел болезнью Альцгеймера и оказался в инвалидном кресле. И он продолжал познавать новое, несмотря на то что был стар и болен.

Когда дни его были сочтены, мы пришли навестить его и, подходя к комнате, услышали, как он говорил по–русски. Он покинул Россию в возрасте четырнадцати лет, а теперь ему было девяносто. Но он очень уважительно обращался на этом языке к Богу: «Послушай, я знаю, что все эти годы не верил в Тебя. И я по–прежнему не верю. Но моя жизнь подходит к концу. И я открыт. Я действительно открыт. Так покажи мне что–нибудь. Покажи. Я ничего не вижу».

Это лишь подтверждает то, что я чувствовал интуитивно: для каждого из нас существует надежда. Какую бы форму мы ни принимали, наша глубинная часть пребывает в сознании. Эта часть открыта и хочет видеть. Цель духовной практики — начать познавать ее уже сейчас.

Дхармическое отношение к болезни, особенно в традициях школы тхеравада, весьма радикально и сильно отличается от отношения, принятого в нашей культуре. Не то чтобы восточные монахи хотят заболеть. Они, как и мы, ценят здоровье и силы, которые оно дает для медитации. Но болезнь, с их точки зрения, предоставляет прекрасные возможности для духовной практики.

С одной стороны, болезнь напоминает нам о непредсказуемости нашего существования. Это наглядная демонстрация непостоянства всего земного, напоминание о том, что тело наше подвержено изменениям и тлену, и иногда кончина наступает довольно скоро. Поскольку с размышлениями о смерти связана существенная часть практики, следует воспользоваться ею, чтобы глубже заглянуть в самих себя. Легче бывает познать, кто мы есть, отталкиваясь от того, кем мы не являемся. А мы, к сожалению, не вечны.

Практикующий Дхарму прилагает усилия, чтобы вылечиться, но не жалеет о том, что болен, и не вспоминает о том времени, когда был здоров. Болезнь предоставляет нам уникальную возможность для духовной практики, особенно если мы обязаны соблюдать постельный режим или прикованы к кровати. В этом случае нас не обременяют обычные заботы и обязанности. Это как бы мини–затворничество, только в лежачем положении. У нас есть возможность подробно наблюдать свои телесные ощущения и работу мозга. Сами ощущения становятся ярче и живее в состоянии болезни. Причиняя нам боль, они дают прекрасную возможность для укрепления духовной практики.

В Америке и в большинстве других стран к болезни принято относиться по–другому. Мы считаем себя частью энергичного, здорового общества, и болезнь кажется нам чем–то чуждым, чего надо избегать, в то время как на самом деле болезнь — естественная часть нашего существования, изменчивой и не подконтрольной нам жизни тела.

Вспомните рекламные ролики средств от простуды. Их герои быстро встают на ноги и возвращаются к работе. Лекарство, которое помогает, рекомендуется купить. Желание выздороветь — совершенно естественное желание. Но реклама изображает трудовую деятельность как главную цель выздоровления. Древние цивилизации знали, что в нашей жизни есть и другие цели.