В Европе и в восемнадцатом столетии спорили с азартом, кто такие хирурги — представители науки медицинской или цеховые ремесленники, подобные цирюльникам и банщикам? Профессор анатомии, одетый в черную шелковую мантию, тряс париком на университетской кафедре или над бездыханным телом производил разного рода экзерсисы, изъясняя его устройство, а бродячий хирург, зашедший в город вместе с комедиантами, раскидывал ярмарочную палатку рядом с их балаганами и, в яркой одежде, перекрывая крики шутов, зазывал к себе пациентов. В России же — тут, глядишь, запоздалое начало пошло на пользу — хирургия с первых шагов почиталась медицинской наукой и преподавалась вместе с анатомией, и наставники по большей части были одни и те же.
"Ученый лекарь" Мартын Шеин первый перевел на русский язык учебники и анатомии и хирургии, он же составил первый в отечестве анатомический атлас, и он же делал сложные и разнообразные операции, будучи главным доктором Санкт-Петербургского адмиралтейского госпиталя. От него, от. Мартына Шеина, к слову сказать, пошли у нас такие вечные, кажется, наименования, как "сотрясение мозга", "кровеносные сосуды", "рана", "язва", "воспаление", "перелом", "отек", "насморк".
А следом первый в России преподаватель хирургии, "лекционный доктор" Константин Иванович Щепин. Вятский семинарист поначалу преуспел в языках, был взят в Академию наук переводчиком, позже выказал необыкновенные способности к ботанике, послан был для усовершенствования в чужие края, свел знакомство с достославным Линнеем, тут, однако, по обстоятельствам житейским и по собственному влечению занялся медициной и вскорости обнаружил в ней такие познания, что Медицинская канцелярия, прослышав о том, пожелала приобрести Константина Ивановича, Академия же наук, поразмыслив, его, по едкому слову Ломоносова, "продала" за 1060 рублей, в которые обошлось его путешествие и учение за границей. Для обретения "медической практики" Щепин добровольно отправился в действующую армию, после чего преподавал в Московской госпитальной школе, читал там анатомию и хирургию с показом на трупах ("кадаверах") и разбором больных, читал, кроме того, физиологию, еще "в свободное время" фармакологию и ботанику, а "в промежутках" патологию и клинические лекции, и читал не на латыни, не на немецком, а, как никто до него, на родном языке.
В 1802 году Петр Андреевич Загорский, возглавлявший кафедру анатомии в Петербургской медико-хирургической академии, издал первый русский учебник — "Сокращенная анатомия, или Руководство к познанию строения человеческого тела"; пятью годами позже сотоварищ его, в той же академии занимавший кафедру хирургии, Иван Федорович Буш выпустил в свет "Руководство к преподаванию хирургии" — труд, замечательный своей обширностью (три тома, тысяча триста страниц!), тщательной подробностью, стройной системой.
В 1828 году назначен был Иван Федорович Буш испытать в хирургии неведомых молодых людей, направляемых в Дерпт для подготовки к профессорскому званию. Среди прочих попался ему и вовсе мальчонка, семнадцати с половиной годов, только что окончивший курс в Московском университете. Иван Федорович скользнул взглядом по матрикулу с фамилией "Ппрогов" и забыл ее тотчас. Юностью его тоже не разжалобишь: в такие же годы, семнадцати с небольшим, был отправлен Буш на действовавший против шведов флот, служил на 64-пушечном корабле "Мечеслав" и остался после свирепого сражения один с двумястами ранеными на борту. Иван Федорович, сидя в кресле неподвижно и строго, пытал неизвестного из разных частей науки, требуя ответа по совершенному плану — сначала общее положение, затем подробности, его развивающие и поясняющие, и, хотя слегка кивал, соглашаясь, но как бы сам того не замечая; лишь однажды, точно от быстрой боли, покривил тонкие губы, когда юноша невзначай обмолвился, вместо "epigastrica" сказал "hipogastrica".
И, кто знает, может быть, именно в это мгновение заглянул в комнату холеный, начинающий полнеть господин с гладким, несколько бледным лицом и холодными, чуть насмешливыми глазами — любимый ученик и сподвижник Буша, Илья Васильевич Буяльский. Заглянув, услышал "гипогастрику", увидел, как вспотел юнец, как щеки его пошли красными пятнами, коротко хохотнул и снова притворил дверь. Что ему перепуганный этот, потливый мальчик, когда на каждом шагу ждут его преважные дела? Не было тогда в России хирурга искуснее Буяльского, сочетавшего великое мастерство с обширной образованностью.
