Вася с Костей сразу замолкли в изумлении, когда Саша вдруг запел во весь голос:
Его не раз встречали вы
Заветною порой
С гармошкой над причалами
Над светлою Невой.
Ходил в рубашке шелковой
Веселый гармонист
С Васильевского острова,
С завода «Металлист».
Вася смотрел Корнакову в рот, словно хотел увидеть, откуда берется такой сильный, приятный голос.
Пел песенки задорные,
В работе первым был.
Любил цеха просторные
И город свой любил.
— Ты артист! — закричал Вася, готовый обнять товарища. — Ты заслуженным артистом будешь! Вот посмотришь!
— И нечего смотреть, — сердито отозвался Коржаков. — Хочу быть трактористом-механизатором.
— Чудак, у тебя три специальности в руках! — Вася загнул пальцы. Тракторист — раз. Слесарь — два. И заслуженный артист республики — три.
— Подумаешь, заслуженный артист без публики, — скривил губы Костя. Деньги надо зарабатывать.
— Сначала поучиться надо, а потом зарабатывать, — возразил Вася.
Костя помолчал, потом заговорщически оглядел товарищей.
— У меня есть план, только никому ни слова, — понизив голос, сказал Ярков. — На базаре один слепой на баяне жарит… Деньжищ уйму загребает: за пять минут дураки полную банку набрасывают, даже рубли кладут. Вот бы нам…
«Ну и голова! — поразился Вася. — Попрошайничать?! Да я скорее с голоду пропаду, но руку не протяну! Эх ты, попрошайка несчастный!»
А Саша, слушая Яркова, вначале улыбался и думал: «Шутит. Не может же Костя всерьез предлагать стать попрошайками!» Но Костя так горячо убеждал друзей «подзаработать», что Саша побледнел. С кем он завел дружбу? С жуликом, лодырем?!
Между тем Костя продолжал развивать свой план. Завтра же они купят темные очки и все притворятся слепыми. Костя будет за поводыря. Оденутся они в рванье. Надо разучить самые жалостные песни. Одну песню Костя переписал у слепого: про матроса, который Сталинград защищал, восемнадцать ранений получил и умер.
— Женщины слушали и плакали, слезы у них кап-кап… — рассказывал Ярков.
— Эх ты, кап-кап, — глухо, с дрожью в голосе перебил товарища Саша. На гибели матроса деньги хочешь заработать… Подлый ты человек все-таки…
— Ладно, хватит, не на собрании выступаешь, — Костя усмехнулся. Может, замполиту стукнешь? Иди.
— Повторяю, подлый ты. Если надо будет, все расскажу.
— Ох, боюсь! — с деланым испугом воскликнул Костя.
Вася первым заметил Галину Афанасьевну. Она быстро направлялась к ребятам.
— Добрый вечер, Галина Афанасьевна! — весело и старательно, как ни в чем не бывало, гаркнули воспитанники.
— Добрый, ребята, добрый… Слышу, поют, дай, думаю, узнаю, кто поет. — Галина Афанасьевна присела на краешек скамьи.
— Саша как соловей поет, — восторженно похвалил товарища Вася. — Надо его отправить учиться в Москву.
— Зачем в Москву? Нам тоже нужны солисты. Давайте вместе споем?
Ребята смущенно переглянулись.
— Мы репетицию проводили, — заюлил Костя.
— Надо бы еще ребят пригласить.
— Позвать, Галина Афанасьевна? — Вася с готовностью соскочил со скамьи, сделал шаг и остановился, махнув рукой. — Ладно, вчетвером лучше споем, — сконфуженно протянул он и сел на свое место, с хитрецой посмотрев на замполита. — Все ребята в школе.
— А вы?
— А мы ничего… — Костя вдруг громко рассмеялся. — Мы поем.
— Вам некогда учиться? — уже серьезно спросила Галина Афанасьевна.
— Совсем некогда, — без улыбки подтвердил Костя. — То да се, туда-сюда — и уже ночь… И вообще учиться надоело. Вы только не сердитесь, Галина Афанасьевна, так и быть, на следующий год пойдем.
— А ты что молчишь? — обратилась Галина Афанасьевна к Васе. Дружок-то твой учится.
— Он в восьмой пошел… — вздохнул Вася. — А я? Мне уже семнадцатый, в шестой класс стыдно идти.
— Стыдно тем, кто совсем не учится. Петру Александровичу сорок лет, а он поступил на первый курс университета марксизма-ленинизма.
— Гм, сравнили, — хмыкнул Вася. — Он в университет, а я должен идти в шестой класс. Большая разница.
— Если будешь учиться, в двадцать шесть лет закончишь институт и станешь инженером.
— Балда я.
Костя хихикнул.
— Не смейся, — вспыхнул Вася, — и ты балда! Уже «дядя, достань воробушка», а наверно в третьем классе на третий год остался.
