Жизнь только начинается - страница 11

Вася спрашивает кастеляншу, в какой комнате жил Рогачев.

— Паня? Вот его кровать и тумбочка.

Тетя Ксения приподнимает с тумбочки синюю клеенку, Вася с жадным любопытством разглядывает большие, старательно вырезанные ножом буквы: «Паня Р.»

— Здорово, — смеется Вася. — Это Панька. Любит он вырезать свои инициалы. Сколько деревьев он пометил в деревне своим перочинным ножом.

Но тетя Ксения не радуется, с укоризной смотрит на Васю.

— Когда поумнел — закрасил, и все равно осталось. Так и бывает: натворишь что-нибудь, на всю жизнь след — не закрасишь, не сотрешь. Много хлопот было о ним. — Тетя Ксения вздыхает. — И получаются же из таких озорников известные на всю страну люди… И это в восемнадцать-то лет!

Вася спрашивает, нельзя ли перейти на Панину кровать.

— Не знаю, — говорит кастелянша. — Это уж вы между собой решите. Только Ярков строптивый, вряд ли уступит.

В комнату врывается курносый, с взлохмаченными волосами паренек. Захлопнув за собой дверь, он задорно кричит:

— Врешь, не возьмешь!

Заметив ребят, паренек радостно и торопливо выпаливает:

— Приветствуем новичков! Я Сашка Корнаков, будем знакомы…

Он выглядывает в коридор. В ту же секунду в окне показывается улыбающаяся физиономия с плутоватыми Прищуренными глазами другого паренька. Подмигчув Васе, он ловко взбирается на подоконник, легко спрыгивает и крадется к Сашке.

— И-оууу! — кричит он «по-тарзаньи», ухватив Корнакова за шею.

— С тыла не нападают!

— Это мое дело!

«Противники» яростно сцепляются. Взметывается под ногами половик, трещит стол, сползает скатерть, увлекая за собою графин. Вася успевает оттолкнуть борющихся от стола. Высокий подставляет ногу Сашке, и они вместе грохаются на Васину кровать.

— Подножку! Не по правилам!

— Можно!

Корнаков ловкий. То и дело выскальзывает из крепких объятий «противника» и снова настойчиво нападает. Наконец Кориаков лежит на спине.

— Раз, два, три… Победа!

Потные, тяжело дыша, «противники» поднимаются.

— А кровать кто заправит? — спросил Вася паренька с плутоватыми глазами.

Корнаков пытливо окидывает взглядом Васю.

— Вообще-то правильно… Насвинячили, надо прибирать.

Он снимает скомканное одеяло, старательно взбивает матрац. Вася легонько отстраняет Корнакова.

— Ладно уж, я сам.

Победитель обходит вокруг Юрку.

— Огурчик… — иронически протягивает он и чуть-чуть кланяется. — Ну, ну, добро пожаловать! — Затем покровительственно хлопает по плечу Васю: А кровати твоей ничего не сделается. Я Костя Ярков. — Оглянувшись на дверь, он подкидывает пять копеек. — Играешь?

Вася усмехается: «Вот ты какой!» и отмахивается.

— Успеем еще!

В дверях появляется худощавый паренек с бледным, вялым лицом. Он в нерешительности приостанавливается у порога, потом, осторожно переступая, подходит к Васе.

— Вот и прибыли, — еле слышно произносит он, глядя в сторону. — Будем знакомы, я Митя.

Голова Мити в лесенках. Где его так обкарнали? Наверно мать дома стригла. Движения Мити вкрадчивые, трусливые. Он осторожно направляется к своей кровати, которая стоит в углу.

— А ну, святая богородица, подожди… — зловеще говорит Ярков.

— Чего тебе нужно от меня? — Митя бледнеет.

— Не знаешь? Я тебе сейчас напомню. — Костя делает страшное лицо, хватает Митю за ухо. — Лезь под стол!

— Зачем? Не надо… — тихо упрашивает Митя. К удивлению Васи, он без сопротивления, покорно опускается на колени и скрывается под столом.

— Эх, чудак-человек! — бросает Корнаков и выходит из комнаты.

Вася вплотную подходит к Яркову. Костя высокий, но для Васи его рост не имеет значения.

— Ни к чему связываться со слабым.

— Не знаешь, в чем дело, не лезь. Первый ябедник в школе. Предупреждаю, будь осторожен.

— Не ябедничал я… — доносится из-под стола.

— Молчи, до завтра будешь загорать.

Если ябедник, проучить надо. Вася не возражает. Но под стол загонять — не дело.

Выясняется, что Ярков «нечаянно» порезал в столовой клеенку и официантки целый час его пилили.

— Он продал меня, — заявляет Ярков.

— Не продавал я, — всхлипывает Митя.

— Вылазь, курица, — сердито приказывает Вася. — За себя не можешь постоять. Не виноват, а под стол лезешь.