Не знаю, что труднее было вынести: полное любви и снисходительности молчание отца или упреки матери?
Отец был окружен близкими, но одинок. Одни угнетали его своим бескорыстием и преданностью, другие требовали дорогой платы за принесенные жертвы, третьи подавляли его своим восхищением, четвертые огорчали полным пренебрежением к его мыслям. И только одна Маша любила его беззаветно, ничего от него не требуя, и сама давала ему то, что было нужнее всего: заботу, нежность и чуткое понимание. Маша уехала, но отец не переставал думать о ней, писал ей письма. Часто Маша и Коля жили у нас, или отец ездил к ним в Пирогово.
Помню, бывало, отец увидит Машу, просияет весь и непременно спросит:
— Ну что? Как? Неужели вы с Колей все разговариваете?
— Да, пап? — отвечает Маша, смеясь.
— Ну о чем же можно целые дни разговаривать?
Он удивлялся и радовался, что Маша счастлива.
"Воскресение". Замужество Тани. Отлучение
В 1898 году отец неожиданно взялся за художественную работу — начал писать "Воскресение". Против обыкновения отец был заинтересован размером гонорара. Вырученные деньги нужны были отцу для переселения духоборов в Канаду. Правительство продолжало их преследовать за отказ от военной службы, и они решились эмигрировать в Канаду.
Право первого напечатания "Воскресения" было продано издателю "Нивы" Марксу по тысяче рублей за лист.
Внизу в столовой московского дома весь стол был завален рукописями и корректурами. Переписывали все: Таня, мам? гости. Отец изредка спускался из своего кабинета вниз и делал указания.
Я смотрела на всех с завистью, мне тоже хотелось принять участие в общей работе. Таня, должно быть, почувствовала это, пожалела меня и дала копировать на прессе письма отца. Я старалась изо всех сил. Напрягая мускулы, обливаясь потом, я зажимала пресс с такой силой, что стол под ним трещал. Сознание, что я делаю что-то для него, для отца, наполняло мое сердце счастливой гордостью.
Помню, отец уже совсем закончил роман и Маркс прислал ему последние корректуры. Он их взял наверх посмотреть и снова все переделал! Полетели телеграммы с просьбой задержать издание. Тем не менее вновь сделанные отцом поправки не успели попасть в заграничное издание, русское же было сильно исковеркано цензурой. Таким образом, полного, точно установленного текста "Воскресения" в печати не было.
Сережа уехал в Англию хлопотать об отправке духоборов, и он, Ефросинья Дмитриевна Хирьякова и Леопольд Антонович Суллержицкий сопровождали их в Канаду.
О Сереже беспокоились, ему писали, ждали от него известий, и когда он вернулся, и привез оттуда большую меховую канадскую шапку, и рассказывал про свою поездку, он приобрел в моих глазах еще большее значение.
В этом же году вышла замуж Таня. Ей было уже тридцать пять лет. Михаил Сергеевич Сухотин — ее будущий муж — был много старше ее. От первой жены у него осталось шесть человек детей, двое из них старше меня.
Она долго колебалась.
— Ну как ты, Сашка, думаешь, — спросила она меня, — выходить мне замуж или нет?
Я ничего не ответила. Уткнувшись в подушку дивана, я громко заревела. Сестра засмеялась, а потом и сама заплакала.
Не было человека в доме, который сочувствовал бы Таниному замужеству. Все были против. Мам? всегда мечтала о блестящей партии для своей любимицы. Ей хотелось, чтобы Таня вышла замуж за Михаила Александровича Стаховича или за графа Олсуфьева, у Тани не было недостатка в женихах. И вдруг она выходит замуж за вдовца с шестью детьми! Даже старая прислуга ворчала:
— И что это с Татьяной Львовной сделалось? На таких детей идти!
В церкви я не могла удержаться от слез, хотя и боялась, что Таня заметит и обидится. Отец тоже плакал.
Я конфузилась, когда после свадьбы Михаил Сергеевич предлагал мне называть его на "ты".
— Говори мне "ты Михаил Сергеевич". Это будет и по-родственному и почтительно, — уговаривал он меня.
А я смотрела на седого, почтенного старичка с круглым брюшком и не решалась. Только много позднее я привыкла к нему и стала называть дядей Мишей.
С течением времени все полюбили Михаила Сергеевича. Веселый, остроумный, с прекрасным характером, он всегда вносил оживление. Отец любил говорить с ним, играть в шахматы. Мы подружились и с его семьей. Ближе всех я сошлась с Наташей и моим ровесником Мишей.
