— Гм, я действительно признателен вам за помощь, Молли, — снова сказал он, решив задать тон служебных отношений.
— Все в порядке, Ричард. Я рада быть полезной.
— Да, что я еще хотел сказать... Моя мать очень слаба. Она не сможет заниматься Тоби. Я хочу, чтобы вы оградили ее от энергии мальчика и в то же время заботились о Тоби. Это представляет проблему?
Казалось, она была потрясена. Но только холодно сказала:
— Нет, проблем не будет.
Он ее разозлил. Плохо. А ведь собирался оградить и себя...
— Хорошо. Я подолгу работаю, так что не смогу следить, чтобы ее не тревожили, и буду очень признателен вам за помощь. Если возникнут проблемы, идите с ними ко мне, а не к матери.
— Конечно, — с готовностью согласилась она. Он взял два саквояжа, она подхватила сумку с
вещами Тоби на завтрашний день и хотела взять ту сумку, в которой были ценности.
- Эту я сам, — торопливо сказал он.
Сочувствие к Ричарду сразу же пропало. Молли одарила его надменным взглядом и поставила сумку на пол. Он думает, что она что-то украдет?
Они спустились на первый этаж. В темной гостиной стояла покинутая елка. Молли вдруг остановилась.
- Подарки. Может, надо...
- У нас нет места, — бросил он.
Молли заставила себя идти на выход. Каждый шаг казался предательством. Она будто слышала, как протестует Тоби. Ему нужны подарки, лежащие поделкой, как память.
- Когда остальные вещи прибудут в Даллас? — спросила она.
- Не знаю. Вечером сделаю запрос, - раздраженно ответил он.
Молли мысленно пожала плечами. Она сделала для Тоби все, что могла. Большего сделать не может, потому что этот человек не хочет. Она вспомнила, что в больнице он был грустный и измученный. Сейчас он казался угрюмым и недоступным. И она думает жить с ним под одной крышей целый месяц? Должно быть, свихнулась. Хорошо еще, он большую часть времени будет на работе.
Бедный Тоби, жить с бабушкой, которую надо от него защищать, и с дядей, которого никогда пет дома! Из любящей семьи он попал... куда, в музей? Она с ним пробудет только месяц, но постарается устроить для него теплый дом.
Расправив плечи, Молли прошагала к своей машине, не беспокоясь о Ричарде, которому пришлось тащить весь багаж. Сам захотел.
Закинув сумку в машину, она повернулась к Ричарду.
- Увидимся в больнице.
- В девять. Пожалуйста, будьте точны. Чтобы не мчаться потом, опаздывая на рейс.
- Я всегда точна, — с вызовом сказала Молли. Затем села в машину и уехала, оставив его стоять во дворе. Не нравится? А нечего важничать!
Она сразу же раскаялась в своем поведении. Должно быть, ему нелегко дался этот вечер, хоть он давно не виделся с сестрой. И день у него выдался долгий и тяжелый. Она отругала себя за нетерпение.
Но Тоби — маленький, а этот тип и его мать нисколько ему не сочувствуют. Ричард заботится только о матери. Несколько дней Тоби придется очень нелегко, хорошо еще, что с Молли он будет не так одинок. Может, Ричард уже пожалел о своем приглашении, но теперь, даже если он захочет от нее избавиться, это ему не удастся. Она останется ради Тоби.
И очень скоро они с Тоби станут семьей, безотносительно к тому, что через месяц придется расстаться, а это больно.
Молли привыкла вставать рано, но не Тоби. Ей пришлось самой одевать сонного пациента.
- Тоби, ты мне совсем не помогаешь.
— А я не хочу ехать, — тихо сказал он. — Мама и папа... — он зарыдал.
Молли обняла его.
— Миленький, маму и папу похоронили, но душой они навсегда остались с тобой. Ты подумаешь о них, и они придут — в твою память.
— Правда?
— Да, а когда станешь старше, приедешь навестить их могилу, но их самих там не будет, потому что они будут в твоем сердце.
Тоби похлопал себя по груди.
— Думаешь, они там сейчас?
— Да. И хотят, чтобы тебе было хорошо.
— Думаешь, они хотят, чтобы я поехал с Дядей?
— Да, потому что он о тебе позаботится.
— Ладно, — со вздохом согласился Тоби.
— Вот и хорошо. Надевай рубашку. Мне она нравится, подходит к твоим глазам.
— Мама тоже так говорила. А мне она нравится, потому что ее легко надевать.
— Понятно, — улыбнулась Молли.
Надев на него ботинки, она помогла ему встать с кровати. Гипс покрывал левую ключицу и руку до локтя. По крайней мере он мог двигаться.
