Я остановился посмотреть, следят ли за моей мыслью слушатели.
— Или история начинается в момент принятия решения, приведшего к ее началу? А может, тогда, когда отправляемся в путешествие, или же когда беремся паковать вещи, или когда строим планы? А когда она заканчивается? Если история изменила нас, оканчивается ли она, когда мы перестаем о ней вспоминать? Что в ней значимо? Принятые решения? Пройденные пути? История — это точка пересечения четырех дорог. Посмотрим правде в глаза — не существует ни начала, ни конца…
Если вам понадобится отвязаться от какого-нибудь человека, выдайте ему такую тираду, и его как ветром сдует. Я смотрел на них обоих и сдерживал улыбку от предвкушения сцены сдувания их ветром.
— Я полностью согласен, — сказал Денни.
Нина кивнула головой в знак согласия и добавила:
— Да, это как истина. Ведь что такое истина? Порой она может быть очень загадочной, — ветер явно не сдул ее.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, удивляясь, что у нас может получиться разговор.
— Например, — начала она, — десять человек стали свидетелями аварии. Существует десять версий происшедшего, но наверняка мы знаем лишь то, что разбилось несколько машин. Возникает вопрос, когда же произошла авария? Началась ли она, когда одна из машин потеряла управление, или еще тогда, когда водители сели в машины? Говорят, что мысли создают реальность, и если так, то где тогда истинное начало этой аварии?
Мы с Денни согласно кивнули головами.
— А эти обои? — заговорил Денни. — Мы видим их, но есть ли это истина? Мы видим разноцветные полосы на бумаге, но нам не видно изготовивших их людей. Чего они боялись и о чем мечтали. Не видим деревьев, которые пошли на эту бумагу, людей, строивших эти стены, чтобы прокормить семьи, не видим работодателя, который надеялся заработать достаточно денег, чтобы заплатить за все это. Мы видим только цветные полосы на бумаге. Но это не вся истина.
В последовавшей тишине я сделал глоток виски. Почему-то мне вспомнился сон, который не снился со времени, когда я был маленьким мальчиком. Я как раз думал об этом, когда меня прервала Нина:
— Опять нахмурился, — она подтолкнула меня локтем.
Должно быть, я чувствовал себя в безопасности, так как снова заговорил, раньше, чем сообразил, что делаю:
— Я вспоминал сон из своего детства. В нем мир был одним большим садом, города утопают в садах, все счастливы, играют, сажают деревья, цветы и кусты и собирают фрукты. Олени, зайцы, лисы бегают вокруг, и люди играют с ними. Никто никого не боится, и люди не бьют друг друга, а проявляют заботу. — Я развел руками. — Всего лишь глупый сон, можно подумать, что подобное может когда-либо случиться. Мы слишком увлечены разрушением да тем, чтобы заработать больше соседа…
— Как знать! — произнес Денни, доставая из-под стойки бара необычную зеленую бутылку без этикетки, но с пробкой в горлышке.
— Берег для особого случая, — его глаза странно блеснули.
Я кинул взгляд на бутылку.
— Откуда она у тебя, уж не с пиратского ли корабля?
Денни поставил три стакана в ряд и улыбнулся.
— Почти.
— Выглядит довольно старой, — заметил я.
Денни начал вынимать пробку.
— Так и есть, — включилась Нина. — Очень старая!
— И что же в ней?
Нина и Денни переглянулись, и он начал разливать.
Я пожал плечами.
— А что за особый случай?
Не знаю, от виски или от компании, но я чувствовал себя расковано и в безопасности, хоть они и не отвечали на мои вопросы. Содержимого бутылки едва хватило чтобы до половины наполнить три стакана. Пустую бутылку Денни убрал назад под стойку и раздал нам стаканы с густой жидкостью темно-кровавого цвета. Я понюхал — пахло сладким, но без спирта.
— В ней нет спирта, — сказала Нина.
Я улыбнулся.
— За что будем пить?
— За то, чтобы мечты были красивыми и сбывались! — подняла стакан Нина.
— За мечты! — подхватил пиратским голосом Денни.
Напиток был удивительным. Мои вкусовые рецепторы встрепенулись от густого насыщенного вкуса неведомых ягод. Глоток, еще один, и я улетел в какой-то удивительный мир. Каждая клеточка тела пробудилась к жизни, наслаждение переполняло меня, и когда Нина сказала: «Лучше пить медленно», было уже слишком поздно, последняя капля стекла мне в рот, и хотелось еще.
