С огромным энтузиазмом работал Николай Островский секретарем райкома комсомола в пограничных – Берездовском, а затем Изъяславском районах. Десятки комсомольских ячеек он создал в глухих пограничных селах.
В 1924 году 20-летний Николай Островский возглавил Шепетовский окружком комсомола. В августе 1924 года, в период ленинского призыва, Николая Островского принимают в партию, «как самого выдержанного и стойкого комсомольца».
Нельзя не вспомнить замечательные слова Николая Островского о Коммунистической партии, о личном и общественном. «В чем радость жизни вне ВКП(б)? Ни семья, ни любовь – ничто не дает сознания наполненной жизни. Семья – это несколько человек, любовь – это один человек, а партия – это 1 600 000. Жить только для семьи – это животный эгоизм, жить для одного человека – низость; жить только для себя – позор!» (Николай Островский. Собр. соч. в трех томах. Том 3. Изд. художественной литературы. М., 1956, стр.73).
…В середине 20-х годов начинается один из самых трудных периодов жизни Николая Островского. Жестокая болезнь, порожденная полученными на фронте контузией и тяжелыми ранениями, обостренная тифом и напряженным трудом последних лет, все больше давала о себе знать и вскоре оторвала его от любимой работы. Вот строки из его автобиографии, предельно четко рассказывающие об этом периоде «С 1925 по 1930 год жил в Новороссийске, Сочи, Москве. Не работал, лечился. Партия и комсомол сделали все, чтобы вернуть меня к работе, но вылечиться не удалось».
Николай Алексеевич Островский лечился в многочисленных клиниках и санаториях. Ему было сделано несколько операций. Но состояние здоровья не улучшалось. Чтобы избежать обострения болезни, врачи рекомендовали ему жить на юге. Николай Островский поселяется в Новороссийске, в семье близких друзей его матери.
В это время Николай Алексеевич живет уже с ясным сознанием своей неизлечимости. Он категорически отказывается от каких бы то ни было новых операций, которые проходили болезненно и крайне неудачно: «Точка. С меня хватит. Я для науки отдал часть крови, а то, что осталось, мне нужно для другого. Врачи не учли качество материала, из которого создан большевик. Я буду жить и работать до последнего удара сердца».
Именно здесь, в Новороссийске, болезни загнали его в угол. Были у него и минуты мучительных сомнений, когда он спрашивал себя: «Стоит ли жить в таком положении? Не лучше ли расстрелять предавшее тело?» Но Николай Островский осудил такой уход из жизни, как дезертирство, и решил бороться до конца.
Это был, пожалуй, один из самых драматических эпизодов в его жизни и в жизни будущего героя его книги – Павла Корчагин. Вот как отражен этот эпизод в книге «Как закалялась сталь»:
«В старом загородном парке тихо. Заросли травой давно не чищеные дорожки, и медленно падает на них желтый, убитый осенью кленовый лист…
Сюда, в эту тишину, приехал он, чтобы подумать над тем, как складывается жизнь, и что с этой жизнью делать. Пора бы подвести итоги и вынести решение…
Корчагин обхватил голову руками и тяжело задумался. Перед его глазами пробежала вся его жизнь, с детства и до последних дней. Хорошо ли, плохо ли он прожил свои двадцать четыре года? Перебирая в памяти год за годом, проверял свою жизнь, как беспристрастный судья, и с глубоким удовлетворением решил, что жизнь прожита не так уж плохо. Но было немало и ошибок, сделанных по дури, по молодости, а больше всего по незнанию. Самое же главное – не проспал горячих дней, нашел свое место в железной схватке за власть, и на багряном знамени революции есть и его несколько капель крови.
Из строя он не уходил, пока не иссякли силы. Сейчас, подбитый, он не может держать фронт, ему оставалось одно – тыловые лазареты. Помнил он, когда шли лавины под Варшаву, пуля срезала бойца. И боец упал на землю, под ноги коня. Товарищи наскоро перевязали раненого, сдали санитарам и неслись дальше – догонять врага. Эскадрон не останавливал свой бег из-за потери бойца. В борьбе за великое дело так было и так должно быть. Правда, были исключения. Видел он и безногих пулеметчиков на тачанках – это были страшные для врага люди, пулеметы их несли смерть и уничтожение. За железную выдержку и меткий глаз стали они гордостью полков. Но такие были редкостью.
