Жизнь по Слову, данному нам от Бога (примечания)

Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуана Афонский, СТСЛ, 2010, С.338.

1Кор. 4, 15.

«Невозможно поведать здесь о всех формах, в которых созерцаемое мною угасание всякой жизни проявляло себя внутри моего духа. Ярко помню одно из наиболее характерных для тех дней: читаю, сидя за столом; подопру голову рукою, и вдруг — ощущаю череп в моей руке, и я мысленно смотрю на него извне. Физически я был еще молод и нормально здоров. Не понимая природы происходящего со мною, я пробовал освободиться от переживаний, нарушавших мирный ход моей работы. Я спокойно говорил себе: „Предо мною еще целая жизнь; быть может, сорок и даже более лет полных энергии…“ И что же? Внезапно приходил ответ, не мною обдуманный: „Если и тысячу лет… а потом что?“ И тысяча лет в моем сознании кончалась прежде, чем была оформлена мысль. Все, что подлежало тлению, обесценивалось для меня» Видеть Бога С. 13–14.

Мф. 22,37.

Исх. 20,1‑17.

Мф.22,39–40.

Дом, с которого начался монастырь. — прим. пер.

«В нашей жизни ничего нет, что не имело бы важного значения. Все важно. Почему? Потому что связано с Великим Богом» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2007, Т.2, С.92).

Приблизительно в те же самые годы (в 1959 году), о которых говорит отец Рафаил, отец Софроний так писал о себе к своей сестре Марии: «Я вступаю в годы, когда становится естественным думать о конце своей жизни, и это не мешает мне, в силу немалого и нелегкого опыта жизни, одновременно жить в двух планах. Один — видеть первую мысль Творца о нас, второй — любить людей такими, как они есть; мыслить всегда также двойственно: с одной стороны, в перспективе нашего изменчивого мира, где все так быстропроходяще и текуче; с другой — стоять умом в „живой не подвижности вечности“. Без второго, мне кажется, было бы трудно любить людей. Почему? Просто хотя бы потому, что если человек „отцветает, как трава“, то унижается его образ в сердце. А именно этот вечный образ, лежащий в основе жизни каждого человека, делает его, каждого человека, драгоценным и любезным даже при его недостатках временных». (Письма в Россию, М.2003. С. 76–77)

Ср.: Мф.23,23.

Ин.18,37.

Знаю, что это в Евангелии от Матфея, 25 глава — это последнее зачало, которое я прочел на богослужении в сане дьякона.

Два монаха беседовали о спасении. Один говорил: «Душа моя не может примириться с мыслью, что кто‑то погибнет на веки. Я думаю, что Господь всех как‑нибудь спасет». Другой ответил: «Святые отцы говорят, что создать человека без содействия человека Бог мог, но спасти человека без содействия и согласия самого человека нельзя. Спасение и гибель — в свободе человека». Первый: «Думаю, что Бог множеством любви своей преодолеет сопротивление твари, не нарушая ее свободы». Второй: «Мне кажется, не должно забывать, что свобода человека настолько велика потенциально, что он и в плане вечного бытия может отрицательно определиться к Богу. Те, кто не знает этого или забывает об этом, питаются оригеновским молоком». Первый: «Но ведь это же безумие!» Второй: «Да, безумие». Первый: «Что же делать?» Второй: «Бог хочет всем спастись, и мы должны всем промышлять спасение и молиться за всех, но ни откровение, ни опыт не дают оснований полагать, что все спасутся. Свобода — великий дар, но страшный» (Софроний (Сахаров), архим., Рождение в Царство Непоколебимое, Москва, 2001, С.188).

Ср.: Откр. 2, 23.

Переводится с греческого как «раб Божий».

Ср.: «Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое проповедуем» (Рим.10,8).

Быт. 1, 3.

Ср.: Мф.17,20.

Ср.: Лк.17,6.

Ср.: Ин.15,3.

См. Мф.16,27.

Ин.6,60.

См. на слав.: Ин.6,60.

Ин.6,67.

Ин.6,68.

Отец Софроний пишет об этом духовном явлении в книге о святом Силуане: «Нам иногда казалось, что Старцу дана была сила чрез молитву влиять на беседовавших с ним. Это было тем необходимее, что слово его по внешней форме своей было очень просто, как бы ничего „особенного“ не заключающим в себе, тогда как по существу оно было о состоянии вышеестественном, и нужно было молитвою передать собеседнику то духовное состояние, из которого говорилось оно, иначе все будет напрасным, — слово останется непонятым, невоспринятым, сокрытым… Если у слушателя была к нему вера, то чрез эту простую внешне беседу воспринимал он в доступной ему мере то вышеестественное состояние, в котором находился сам Старец» (Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С. 61, 62)

1Кор. 4, 15.

См.: Ин.14,16.

См.: 1Кор. 12, 12.

См.: «Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал.5,16–17).

«Со мною был такой случай. Мне как‑то пришлось побывать в женском монастыре в Louvain в Бельгии. Когда я ехал туда, то было странное ощущение: у меня не было никакого слова к тем монахиням, с которыми мне предстояло говорить. По моем приезде собралось довольно большое количество монахинь и даже пришла старая игуменья, и все ждали от меня слова. Я сказал им: „У меня нет никакого слова, никакой мысли, но если вы хотите, чтобы мы беседовали о чем‑либо актуальном для вашей жизни, то задайте мне вопрос!“ И одна из монахинь, которая была учительницей в школе, говорит: „Скажите нам слово о послушании“. И когда я начал говорить о послушании, то прошло больше часу, и я не мог остановить слово свое. И они все сидели как застывшие и внимательно слушали. Так, я иногда хотел бы, чтобы вы тоже мне поставили вопрос. Ибо, как опыт показал, когда мы читаем приготовленное уже слово, то в нем вдруг исчезает жизнь и оно перестает действовать. А когда оно рождается из самой нужды жизни, тогда оно обладает энергией, которая действительно может перерождать людей» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.1, С.159).

Христос дал нам образ, пример как жить и чувствовать; то есть нашей подлинной жизнью является жизнь Самого Христа (См. Софроний (Сахаров), архим., Таинство христианской жизни, СТСЛ, 2009, С.226)

Ср.: «Возлюбленные! Мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1Ин.3,2).

См.: «Бди, о душе моя, изрядствуй якоже древле великий в патриарсех, да стяжеши деяние с разумом, да будеши ум, зряй Бога, и достигнеши мрак в видении, и будеши великий купец» (Великий покаянный канон святого Андрея Критского, во вторник первой седмицы, песнь 4, тропарь).

«Будем и мы, братия, внимательны к самим себе, убоимся и мы Бога, и созиждем себе домы, чтобы найти защиту во время зимы, во время дождей, молний и громов, потому что великое бедствие терпит зимою не имеющий дома. Как же созидается дом душевный?… Человек, желающий создать душевный дом, не должен нерадеть ни об одной стороне своего здания, но равно и согласно возводить оное. Сие‑то значит сказанное аввой Иоанном: „Я хочу, чтобы человек каждый день приобретал понемногу от всякой добродетели“» (преп. Авва Дорофей, Душеполезные поучения, поучение 14. О созидании и совершении душевного дома добродетелей, М., Правило веры, 1995, С.186).

«Чрез Христа нам дано откровение о характере Бога — Любви. Совершенство в том, что эта любовь смиренно, то есть без остатка отдает себя. Отец в рождении Сына выливает Себя всецело. Но и Сын все возвращает Отцу. Именно сей акт тотального истощания совершил Господь в Своем воплощении, в Гефсимании и на Голгофе. Именно такую любовь заповедал нам Христос» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, СТСЛ, 2006, С.291).

«Помню, в один момент моей жизни, — пишет отец Софроний, — увлеченный творениями святых отцов, я сказал старцу Силуану с печалью: „Жалею, что у меня нет ни сил, ни времени заниматься изучением богословия“. На это он ответил: „И Вы считаете это великим делом?…“ Помолчав, он добавил: „По‑моему, велико только одно — смирить себя, ибо гордость мешает нам любить“» (Софроний (Сахаров), архим., Старец Силуан, СТСЛ, 2010, С.255).

«Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2,20).

Гал.3,12.

Ср.: «Враг всегда желает нашей погибели. Видишь ли, почему он любит полагающихся на себя? Потому что они помогают диаволу, и сами себе строят козни. Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторое говорят: от того падает человек, или от того; а я, как уже сказал, не знаю другого падения, кроме сего: когда человек последует самому себе. Видел ли ты падшего — знай, что он последовал самому себе. Нет ничего опаснее, нет ничего губительнее сего» (преп. Авва Дорофей, Душеполезные поучения, поучение 5. О том, чтобы не полагаться на свой разум, М., Правило веры, 1995, С.89)

«Бог создавал мир и, главным образом, человека, рискуя. И я, созерцая пришествие Христа на землю, созерцаю и сей Божественный риск в пределах доступных мне. Если человек подлинно свободен, свободен, как образ и подобие Бога, то неизбежно мы мыслим, что Бог „в начале“ создавал чистую потенцию, и все, что затем следует в судьбах человека, уже не зависит только от Бога Творца, но и от свободы каждой человеческой личности (персоны). Каждый из нас свободен согласиться с Богом, соединиться с Ним в любви или же отвергнуть Его и наивно обратиться к поискам иной жизни. „Наивно“, потому что вне Божественного Начала нет жизни. Итак, в свободе человека — трагизм всей истории мира. И Бог, несомненно, предвидел эту трагедию, созерцал ее в Своей Вечности. Итак, творение человека есть тот трагический жест, которым Бог — Отец бросает нас в бездны бытия, вызвав из бездны не — бытия. Бог, „везде Сый и вся исполняяй“, окружает нас, где бы мы ни были; Он любовно ищет нас, зовет к Себе, терпит, ждет… Никогда не насилует нашей свободы; почитает нас, как если бы мы были равны Ему. Во всяком случае, Он обращается с нами как с равными Себе и ничего другого не ждет от нас, как увидеть во всем подобными Ему… Я так понимаю Откровение во Христе, Который и как Человек воссел одесную Отца» (Софроний (Сахаров), архим, Письма в Россию, М., Паломник, 2003, С. 171–172).

«Мы кружимся поспешно, чтобы уловить вспышки, то там, то здесь новых драм или наивных радостей… Но в глубинах исторической подпочвы с невероятной быстротой растет „раковая опухоль“; я имею в виду „духовный рак“, иначе говоря, отчаяние. Все большее и большее число людей уже не видят смысла в жизни. И когда это наблюдаешь у стариков, стоящих пред лицом смерти, то еще не так поражается душа; но когда молодые люди, у которых едва открылись глаза к осознанию данной им жизни, впадают в отчаяние от видения царящего в мире абсурда, тогда печалится глубоко сердце. И нет путей им помочь…» (Софроний (Сахаров), архим, Письма в Россию, М., Паломник, 2003, С.273).

Имеется в виду переводить на другой язык для тех, кто не знал русского языка среди присутствующих на беседе. — прим. перев.

Отец Софроний, видя смущение некоторых в связи с заглавием его книги «Видеть Бога как Он есть», пояснял, что речь здесь идет о видении Бога не в Его Сущности, которая непознаваем, а в Его энергиях. Сущность не сообщима. Но энергии, конечно, не могут быть в противоречии с Сущностью — прим. перев.

Ср.: Исх.3,13–14.

См.: Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, глава О личном начале (в бытии Божественном и бытии человеческом), Эссекс, 1985, С. 180–215.

См.: 1Ин.5,3.

Мф.22,37.

Мф.22,39.

Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.53.

«Бог часто не отвечает на наши молитвы. Он молчит. Его молчание для многих является показателем того, что „Бога нет“, „Он умер“. Но если бы мы подумали, в какое положение мы ставим Бога нашими страстями, то видели бы, что у Него нет иного пути, как только молчать. Мы ищем от Него встать на нашу сторону в наших неправдах. Он не обвиняет нас явно, оставляет нас идти нашими злыми дорогами и пожинать плоды наших собственных грехов. Но если мы обратимся к нему с покаянием, то Он приходит скоро, быстрее, чем можно ожидать. Зная наши нужды, Он нередко предупреждает их. Едва мы произнесем слова просительных молитв наших, оправданных реальностью нашей жизни в сем мире, как Он уже исполнил их. Итак, молчание Бога есть ответ на наши неправды, самый красноречивый, самый благородный. Мы изгнали из нашей жизни Бога Слова, слово Божие; мы пренебрегли этим словом и вот пожинаем плоды нашего же дела» (Софроний (Сахаров), архим., Таинство христианской жизни, СТСЛ, 2009, С. 116–117).

Ин.5,25.

Ин.6,40.

Ин.10,27–28.

Ин.8,52–53.

Ин.8,59.

«Чрез жизнь по заповедям Евангелия мы входим в самое тесное родство с Божественным Умом. Заповеди сии суть не что иное, как самооткровение Бога „как Он есть“. Становясь единственными законом нашего бытия, они (заповеди) сообщают нам „образ“ искомого нами Божественного Бытия» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С. 246–247).

1Ин.1,5.

Лк.18,27.

См.: 1Кор. 3, 2.

Ср.: «Целомудрие состоит не в том только, чтобы воздерживаться от блуда и от плотских удовольствий, но чтобы быть свободным и от прочих страстей. Корыстолюбец, сребролюбец, любостяжатель — не целомудренны». (Ефрем Сирин, преп., Добротолюбие, т.2, п.137).

Ср.: «Нечистота ума состоит… в неведении чего‑либо из всеобщего» (Прп. Максим Исповедник. Главы о любви, IV, 72–73; III, 34. Творения. В 2 т. Т.1.М.,1993. С. 142, 125)

Быт.1:31.

Ср.: «…естественные движения, относящиеся к деторождению… есть нашего естества принадлежность. Что же естественно, то невинно, как благим Богом сотворенное, чтоб мы пользовались тем на добро. Естественные сего ради движения не указывают на болезнь души. Больною обличается душа в тех, кои злоупотребляют ими. Когда мы плоти угодия творим в похоти (Рим.13,14), тогда это сластолюбие — грешная страсть, начало плотских страстей, и болезнь души, ибо оне со вне входят, но усвояются душою и делаются собственными ее» (Добротолюбие, т.5, Святой Григорий Палама архиепископ Солунский, параграф 26).

Евр.13:4.

Быт.18:12.

Ин.13,27.

Ср. Рим.14:8.

Службы Страстной Седмицы, СТСЛ, 2006, стр.163.

Ср. Ин.13,27,

Пс. 138, 14.

Ин.21,18.

Ин.10,10.

Софроний (Сахаров), архим., Письма в Россию, М., Паломник, стр.126.

См. Евр. 5, 12.

«Послушание — основа монашества… Монашество прежде всего есть чистота ума. Без послушания невозможно достигнуть ее, и потому без послушания нет монашества. Не — послушник — не монах, в подлинном смысле этого звания. Вне монашества возможны достижения великих дарований Божиих, вплоть до мученического совершенства, но чистота ума есть особый дар монашеству, неведомый на иных путях, и познает монах это состояние не иначе как через подвиг послушания. Вот почему мы и считаем его главной основой монашества, в которой заключены два других обета, как некое естественное следствие». (Софроний (Сахаров), архим., Рождение в Царство непоколебимое, М., 2001, С.136)

«Самое трудное в организации жизни монашеского общежития состоит в том, как удержать единство дисциплины и вместе оставить свободу для проявления персонального характера каждого члена. Я говорю об этом персонализме, потому что Бог дал мне встретить на пути нашего блаженного и святого отца Силуана, жизнь которого превосходила законы и традиции Святой Горы… И я не стал заботиться об уставах при организации нашей жизни. Есть какой‑то минимум: скажем, надо в одно и то же время молиться, лучше в одно и то же время и питаться, так же — и в труде. А иначе — полный развал, так как очень трудно организовать вообще физиологическую жизнь человека» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.1, С.99).

Мк.12,31.

«Быть послушником — это дар свыше, который мы должны усвоить. Каждый из нас должен думать, что он совершает грех, если на просьбу какую‑нибудь или на нужду брата отвечает отталкиванием. Пусть самая первая реакция будет следствием нашего постоянного состояния готовности предпочесть волю брата нашего, а не свою. Таким путем мы придем к тому, чтобы вырваться из узких рамок эгоистического состояния падения нашего. И подвиг этот для многих может быть тяжел» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2007, Т.2, С.77).

«Совершенно исключительное внимание старец Силуан отдавал внутреннему духовному послушанию игумену и духовнику, считая его таинством Церкви и даром благодати» (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.93). «Послушание есть духовное таинство в Церкви, и потому отношения между старцем и послушником имеют священный характер… Таинство это для послушника состоит в том, чтобы научиться творить волю Божию, чтобы вступить в сферу воли Божественной и тем приобщиться Божественной жизни; а для старца в том, чтобы молитвою и подвигом своей жизни привести послушника к познанию этого пути и воспитать в нем истинную свободу, без которой невозможно спасение. Истинная свобода там, где Дух Господень, а потому и цель послушания, как и вообще христианской жизни — стяжание Духа Святого» (Софроний (Сахаров), архим., Рождение в Царство непоколебимое, М., 2001, С.137)

«Сознавая себя далеко стоящим от должного совершенства, подолгу и с болью в сердце умолял я Господа не попустить мне ошибаться, удержать меня в путях действительной Его воли, внушать мне слова, полезные братьям. И в самый час беседы с человеком я старался держать „слух“ ума моего на сердце, чтобы улавливать Божию мысль и часто даже слова, которые нужно сказать».((Софроний архим., О молитве, Эссекс — Москва, 2002, С.103.)

«Встречаясь с людьми, руководящимися своими собственными импульсами и отталкивающимися от слова, данного иерею по молитве, я отказываюсь испрашивать от Бога открыть пришедшему Его святую и всесовершенную волю. Таким путем я не ставлю их в положение борьбы с Богом, говоря им лишь мое личное мнение, хотя и подтвержденное ссылкой на творения святых отцов или Священное Писание, я оставляю их свободными от богоборчества, и как бы вправе безгрешно отклонить мой совет, как только человеческий. Конечно, это далеко отстоит от искомого нами в таинствах Церкви». (Софроний архим., О молитве, Эссекс — Москва, 2002, С.104.)

См.: Иез.14,1–3.

«Что есть грех в понимании христианина? Грех, прежде всего, — явление духовное, метафизическое. Корни греха — в мистической глубине духовной природы человека. Сущность греха — не в нарушении этической нормы, а в отступлении от вечной Божественной жизни, для которой сотворен человек и к которой он естественно, т. е. по природе своей, призван. Совершается грех прежде всего в таинственной глубине человеческого духа, но последствия его поражают всего человека. Грех совершенный отразится на душевном и физическом состоянии человека; он отразится на внешности его; он отразится на судьбе самого творящего грех; он выйдет неизбежно за пределы его индивидуальной жизни и отяготит злом жизнь всего человечества, а следовательно, отразится на судьбе всего мiра» (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.36).

О святом Силуане отец Софроний пишет: «Сознание, что он оскорбляет Бога, такого Бога, кроткого, смиренного, было для него нестерпимым. Он испытывал самые глубокие страдания совести, погрешившей против святой любви Христа. Кто в плане человеческом, сам имея любовь, совершил грех против любви, например по отношению к родителям, тот знает, какая это несносимая мука совести; но все, что совершается в мiре душевных отношений, есть лишь слабая тень духовных отношений с Богом» (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.37).

«…Бог сотворил человека как воплощенных дух, и хотел, чтобы он остался в нетлении. Но люди, обратившись от взора на Бога ко злу из собственных изъявлений, пришли неизбежно в рабство закону смерти» (Свт. Афанасий Великий, О воплощении, глава Творение и падение, пар.4.)

См.: Пс. 96, 5.

«Именно персона лежит в основе всего сущего. И сие есть наше христианское боговидение и мировидения. Нам открылся Ипостасный Бог, Творец неба и земли, и всего видимого и невидимого… Ипостась — Персона есть самый внутренний принцип Абсолютного Бытия… И в человеке, образе Личного Бога, принцип персоны — есть самый „сокровенный сердца человек в нетленной красоте…, что драгоценно пред Богом“ (1Петр. 3, 4) „Творец мира, Господь, в Своей длани содержит все сущее; и человек — персона есть некий центр, способный вместить в себе не только множественность космических реальностей, но и больше сего: всю полноту богочеловеческого бытия. Сама в себе персона есть непреходящая ценность, большая чем весь остальной космос“» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С. 182, 187).

Ср. Ин.14:12.

«…тварная человеческая ипостась наделена способностью воспринять не Сущность, не безначальную Натуру Бога, но Акт Божественной жизни. Тварь не становится единосущною Творцу, но по содержанию жизни во Свете Божества уподобляется Богу до тожества: становится богочеловеком» (Софроний (Сахаров), архим. Таинство христианской жизни, СТСЛ, 2009, С. 256).

Интересно, что В. Н. Лосский, рассуждая о богословском понятии ипостаси, пишет, что человеческая личность ускользает от всякого рационального определения и даже не поддается описанию. Человеческую личность мы можем воспринимать в жизни только непосредственной интуицией. И передаваться «личное» может каким‑нибудь произведением искусства. Когда мы говорим «это — Моцарт» или «это — Рембрандт», то каждый раз оказываемся в той «сфере личного», которой нигде не найти эквивалента.(См.: Лосский В. Н., Очерк мистического богословия восточной Церкви, СТСЛ, 2010, С.59.) — прим. пер.

1Кор. 12, 10.

«Поделился я своими мыслями с отцом Силуаном — он во всем согласился, это меня очень обрадовало и утвердило: я ему верю вполне. Думаю, что и Вас это должно утвердить, так как „при двух или трех свидетелях станет всяк глагол“» (Ср.2Кор. 13, 1). (Софроний (Сахаров), архим., Подвиг богопознания., Москва, Паломник, 2003, С.51).

См.: 3Цар. гл.19.

Бухарестское землетрясение произошло в 1977году. Мощность его по шкале Рихтера составила 7,3магнитуд. 4–5 бальные толчки были зафиксированы даже в Москве. Длилось землетрясение 55секунд. По официальным данным, число жертв достигло 1578 человек. В Бухаресте обрушились 33 многоэтажных дома. Всего было разрушено около 35000 строений. — прим. пер.

Здесь имеется в виду, что человек живет в двух планах: биологического состояния — то есть в плане своей падшей человеческой природы, когда он не способен ни видеть, ни познавать Бога, и в другом плане, когда благодать Божия позволяет ему преодолеть свою ограниченность (См.: Альфа и Омега, 2004. Архимандрит Симеон (Брюшвайлер), Тайна и измерение личности). — прим. пер.

«Когда мы в намерении и разуме смиренномудрия желаем покорить себя ради Господа и без сомнения вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько‑нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача — на больного, вместо — бесстрастного — на человека, обладаемого страстями, вместо пристани — в пучину и таким образом не найти готовой погибели» (Преп. Иоанн Лествичник, Лествица, Слово 4, пар.6).

Преп. Иоанн Лествичник, Лествица, Слово особенное к пастырю, глава 1, пар.2.

Ср.: «Мы все имеем знание, но знание надмевает, а любовь назидает» (1Кор. 8, 1). «Хотя, конечно, не всегда так бывает, что человек с сильным интеллектуальным умом далек от Бога. Отец Софроний был высокообразованным мужем, знакомым и с богословием, и с философией, и при этом обладал необыкновенной простотой и чрезвычайной интуицией. Его старцем стал русский мужик — крестьянин, невероятно чуткий святой Силуан, которого он смог распознать как никто другой в монастыре» — иером. Рафаил (Нойка).

«Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений» (см. Чинопоследование панихиды).

Насельник монастыря святого Иоанна Предтечи, духовник, автор книги «Христос как путь нашей жизни. Введение в богословие отца Софрония», и других книг о монашеской жизни. О своей встрече со старцем Софронием он пишет: «В 1964 году я переехал в Англию, чтобы изучать химию… По промыслу Божию, в первый раз я посетил монастырь 28 ноября 1966 года. Моя встреча со старцем продолжалась не более получаса. Однако я успел вкратце рассказать о своей жизни и поведать старцу о помыслах, которые мешали мне на молитве. Старец внимательно выслушал меня и быстро рассказал о способе внутренней борьбы для преобразования энергии злых помыслов в духовную энергию молитвы. Еще он сказал тогда, что никакое человеческое искусство или знание не может стяжать вечности, если только этого не соизволит Сам вечный Бог. Встреча со старцем оказала решающее влияние на мою жизнь. Я вернулся из монастыря в Лондон с закрытыми глазами. Мне не хотелось ни видеть, ни слышать что‑либо, мне хотелось лишь остаться наедине с тем, что передал мне старец…» (Захария (Захару), архим., Христос как путь нашей жизни, Москва, 2003, Предисловие).

«Когда вы спрашиваете духовника, и он говорит вам какое‑нибудь слово, и вы потом делаете по слову духовника, никогда и нигде не говорите, что „я сделал так, потому что мне сказал духовник“. Почему? Потому что духовник для нас — ангел служения во спасение наше. Мы обращаемся к нему, чтобы узнать волю Божию, и потом несем всю ответственность только мы, а не духовник. Не надо говорить: „А мне духовник так сказал!“ Нет! Я так делаю, и вся ответственность лежит на мне» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.2, С.124).

«На пятом году моего монашества вот что случилось со мной: игумен монастыря святого Пантелеимона, архимандрит Мисаил, однажды позвал меня к себе и дал мне „послушание“ — учиться греческому языку, так как монастырь имел нужду в знающих этот местный язык и потому необходимый во всех сношениях с внешним миром, духовным и официальным. Я сделал положенный по традиции поклон, чтобы получить благословение на предстоящий труд. И когда я уже почти дошел до выхода из кабинета, он остановил меня и сказал: „Отец Софроний, Бог дважды не судит. Если вы исполняете возложенное на вас за послушание мне, то я являюсь ответственным пред Богом, а вы пребывайте в мире“… За молитвы игумена был дан мне опыт такого мира. Мое новое занятие отнимало от меня возможность прежней молитвы, но благодать в весьма чудной форме неведомого мне дотоле мира не оставляла меня несколько месяцев моего усилия овладеть греческим языком. Так Бог не покинул меня, но и сердце мое тоже не отлучалось от Него» (Софроний (Сахаров), архим., О молитве, Эссекс — Москва, 2002, С.61).

«Я в шутку говорю так: „Господи, сохрани мой — наш дом“. Мой — наш дом! Если это дом, данный мне Богом для спасения, то можно сказать, что это „мой дом“, а можно говорить, что это и „наш дом“. Итак, мой — наш дом». (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.2, С.192).

«Когда посещают нас плохие мысли о ком бы то ни было, боритесь с этой худой мыслью о брате вашем или сестре вашей! Тогда вы сохраните единство жизни, единство любви в Духе Бога нашего. Люди не знают того, что когда они помышляют что‑либо недоброе, будучи у себя в углу, в своей „берлоге“, то они разрушают великое тело всего человечества. От этих дурных мыслей и негативных расположений к брату сам человек разбивается и чувствует свое несчастье (…) Всякая недобрая мысль, которая появится во мне, все‑таки отразится негативно на моих отношениях. Сердце другого человека ощущает эту недобрую энергию (…) Тогда утверждается неприязненное отношение и может доходить до страсти» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2003, Т.2, С.190).

1Кор. 14, 32.

1Кор. 14, 33.

Старцу по нужде скита надлежало послать кого‑то из своих монахов в близлежащее селение, где была опасность падения в блуд. Ученик знал это. Авва Дорофей пишет: «Обратите же внимание на смирение и благочестие обоих. Они были в стесненном положении, и старец хотел послать брата к служившему им, но не сказал: „пойди“, а спросил его: „хочешь ли идти?“ Также и брат не сказал: „пойду“, но отвечал ему: „как ты желаешь, отче, так и сделаю“, ибо он боялся и соблазниться, и ослушаться отца своего. Потом, когда нужда еще более стеснила их, старец не сказал ему: „уповаю на Бога моего, что Он сохранит тебя“, но: „уповаю на молитвы отца моего, что Бог сохранит тебя“. Также и брат, когда увидел себя в искушении, не сказал: „Боже мой, спаси меня“, но — „Боже! молитв ради отца моего, спаси меня“. И каждый из них уповал на молитвы отца своего» (Преп. авва Дорофей, Душеполезные поучения, Москва, Правило веры, 1995, С. 43–44).

Ученик пошел в мирское селение, и там с ним случилось искушение — дочь человека, к которому он пришел, побуждала его к совершению греха. Он только сказал: «Боже, молитвами отца моего спаси меня», и тотчас очутился на пути в скит, идя к своему отцу (Преп. авва Дорофей, Душеполезные поучения, Москва, Правило веры, 1995, С.43).

«Блаженный Старец различал два рода смирения: аскетическое и Божественное. Незадолго до его кончины, на мой вопрос: „Старец, Вы хотите умереть?“ — он ответил: „Я еще не смирился“. У меня нет сомнений, что он имел в виду неописуемое Христово Божественное смирение, которого он никогда не мог забыть… Старцу Силуану в начале его монастырской жизни явил Себя Господь в великом Свете… Тогда „познал он Бога Духом Святым“; тогда ему было дано насладиться „неописуемым Христовым смирением“, и он стал молиться за весь мир, как за самого себя. Нет нужды говорить, что это духовное состояние идет далеко за пределы человеческой этики; что ему, Старцу, дано было жить в сфере сего Света, дышать воздухом горнего мира» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С. 199–200).

См.: «Петр сказал Иисусу: Наставник, хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии, — не зная, что говорил» (Лк.9,33).

Архимандрит Сименон (Брюшвайлер), насельник монастыря святого Иоанна Предтечи, преставился 20 августа 2009 года.

Монахиня Елизавета скончалась через две недели после преставления старца Софрония 11 июля 1993 года.

Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.454.

Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.238.

Отец Софроний пишет: «Когда он говорил: „…окаянная душа моя снидет во ад…“, то это не были только слова, но и подлинное переживание адских страданий, которые привились его сердцу, так что он мог сознательным внутренним движением духа возобновлять их в себе иногда в большей, иногда в меньшей степени. И когда огонь адского мучения производил искомое действие, т. е. убивал страстный помысл, тогда общей губительности этого огня он противопоставлял спасительное действие любви Христовой, которую тоже знал и носил в сердце своем. Этому деланию он научился, получив ответ: „Держи ум твой во аде, и не отчаивайся“. Первою частью своей „любимой песни“ он погружался во ад, второю — возвращаясь к памяти любви Божией, он избегал отчаяния: „…и не отчаивайся“» (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.238).

См.: «Истинная молитва к Богу истинному есть общение с Духом Божиим, Который молится в нас; Он дает нам знать Бога; Он возводит дух наш в состояние созерцания вечности. Как сходящая Свыше благодать, молитвенный акт превышает наше земное естество, в силу чего ему противится тленное тело, неспособное к восходу в сферу духа; противиться интеллект, бессильный вместить беспредельность, колеблемый сомнениями, отталкивающийся от всего, что превосходит его разумение. Молитве сопротивляется социальная среда, в которой мы живем, которая организовывает свою жизнь с иными целями, диаметрально противоположными молитве. Молитву не терпят неприязненные духи. Но только она, молитва, возрождает тварный мир из его падения, преодолевая его косность и инерцию великим напряжением духа нашего в следовании заветам Христа». (Софроний (Сахаров), архим., О молитве, Эссекс — Москва, 2002, С.9.)

Пс. 26, 6.

Ср.: Молитва святителя Филарета Московского: «Господи, не знаю, чего мне просить у Тебя. Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить Тебя. Отче, даждь рабу Твоему, чего сам я просить не умею. Не дерзаю просить ни креста, ни утешения: только предстою пред Тобою. Сердце мое Тебе отверсто; Ты зришь нужды, которых я не знаю. Зри и сотвори по милости Твоей. Порази и исцели, низложи и подыми меня. Благоговею и безмолвствую пред Твоею святою волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами. Приношу себя в жертву Тебе. Нету у меня другого желания, кроме желания исполнять волю Твою; научи меня молиться; Сам во мне молись! Аминь».

«…Возраст мой приближался уже к семнадцати или восемнадцати годам — трудно сказать с точностью. В те годы я читал книги о буддизме, йогах и другие мистические книги. И мне показалось, что Евангелие менее глубоко, чем другие учения. Мне подумалось, что Евангелие говорит: „Люби Бога и ближнего!“ Я думал: „Это — психизм, тогда как другие учения говорили об Абсолюте Сверхличном“. Поскольку я очень любил молиться, то эта молитва сохранила мою любовь ко Христу, то есть я не отверг старое, но новое показалось мне более глубоким» (Софроний (Сахаров), архим., Письма в Россию, Москва, 2003, С.22).

1Ин.3,2.

См. Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, О покаянии.

В монастыре святого Иоанна Предтечи, как и на Святой Горе Афон, перед каждой литургией священник читает разрешительную молитву для тех, кто, имея на то благословение своего духовника, желает причаститься Святых Тайн Христовых. — прим. пер.

См.: Иез.14,3.

Ин.13,27.

См.:Мф.26,63,64.

Лк. 23,28.

Мф. 27,25.

Лк.23,34.

1Кор. 11, 24.

Мф.26,27.

Ин.13,27.

См.: Пс. 20, 4.

Мк.14,29,31.

См.: Софроний (Сахаров), архим. Преп. Силуан Афонский. М.,2010, С.347.

См.: Молитва святителя Амвросия Медиоланского для иерея, готовящегося к служению Литургии.

См.: Ис. 1, 19–20.

Ср.: «Итак, всякое дело, перед которым не идет несмущенная молитва, лучше не делать». Софроний (Сахаров), архим., Старец Силуан, Ессекс, 1990, С.223.

Гал. 2,20.

Ср.: Гал.2, 20.

См.: 1Ин.1,5.

Ср.: «…Я пытаюсь найти некоторую параллель из нашей обыденной жизни, которая объяснила бы, что происходит с нами, когда Господь вселяется в нас… Человек рождается слепым, беспомощным младенцем. Его орудие борьбы за свое существование — плач, которым он выражает свое недовольство или страдание, каким бы путем сие ни пришло. Родители, прежде всего мать, по любви к плоду чрева своего, спешат ему на помошь. В начале жизни младенец прилепляется к матери: руками охватывает ее шею; жмется к ее лицу, плечу, груди, ногам, когда он стоит на полу, и подобное. Постепенно научается он различать вещи, произносить некоторые слова, усваивает некоторые понятия, становится более сильным, способным стоять, ходить и бегать, наконец достигает своей зрелости — физической, моральной, умственной; сам может быть отцом или матерью; вступает в самостоятельную жизнь. Все, что испытал он в младенчестве, выпадает из его памяти; он знает, кто его отец и мать, но не имеет более ощущения своей зависимости от них; живет, как бы ни от кого не исшедший; свободный в своих движениях и решениях; видит себя как некую полноту, как целостную индивидуальность: словом — „я живу“. Как это случилось, не знаю, но факт этот до конца убедителен для меня самого… Только разум мой знает, что та жизнь, которую имели мои родители, сообщена мне, потекла в моих жилах, стала моею, нашла свой путь.

Так обстоит у нас с Богом: „… как Отец имеет жизнь в Самом Себе: так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе“(Ин.5,26). „Как послал Меня живой Отец, и Я живу Отцом: так и ядущий Меня жить будет Мною“(Ин.6,57–58). „Я живу, и вы жить будете“(Ин.14,19). Когда сия изначальная Жизнь сообщается нам бытийно, то мы ощущаем ее как нашу собственную жизнь. Мы знаем из предшествовавшего опыта, что эта жизнь нам дана Богом; она не наша по своему существу; но данная в неотъемлемое достояние спасенным, она становится действительно нашей жизнью. О ней можно говорить словами апостола Павла: „И уже не я живу, но живет во мне Христос“(Гал.2,20). Опять повторю: я знаю, что Он живет во мне, но Его жизнь стала ядром, самым внутренним, всего моего существа, так что я могу говорить о ней, как о моей жизни: живет Господь, живу и я». (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С. 109–120).

Гал.2,20.

Откр. 2, 17.

Ср.: Ис. 14, 13.

Рим.2,

Ср.: «Брат пошел почерпнуть воды из реки. Там он встретился с женщиной, стиравшей белье, и пал с нею в блуд. По совершении греха он взял водонос с водой и пошел в келлию. Бесы напали на него и кричали: „Зачем ты идешь в келлию? Тебе нет спасения! Возвратись в мир!“ Брат понял, что они хотят его совершенной погибели и отвечал помыслам: „Откуда вы пришли? Зачем смущаете меня, стараясь привести в отчаяние. Я не согрешил, повторяю вам, я не согрешил“. Отразив таким образом помыслы, брат пришел в келлию и продолжал безмолвствовать в ней по — прежнему. Случившееся Бог открыл одному из старцев, соседу брата, возвестив, что он пал и в самом падении одержал победу. Старец пришел к брату и спросил его: „Как ты поживаешь?“ Он отвечал: „Хорошо, отец“ Старец опять спросил: „Не случилось ли с тобой на этих днях чего неприятного?“ „Ничего“ — ответил брат. Тогда старец сказал о бывшем ему откровении. Брат рассказал ему о случившемся. Старец, выслушав брата, сказал: „Поистине рассуждение твое сокрушило всю силу вражью“» (Марк (Лозинский), игум., Отечник проповедника, СТСЛ, 1996, С. 367–368).

См. Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С. 25–26.

См. Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.28.

Ср.: «Один брат был побежден демоном блуда до такой степени, что весьма часто впадал в этот грех, но также весьма часто и умилостивлял Господа своими слезами и молитвами. После такого раскаяния, побуждаемый навыком, он опять впадал в грех. Но снова после падения стремился в церковь и там, взирая на честное и славное изображение Господа нашего Иисуса Христа, повергался пред Ним. Много лет он делал так: не переставал грешить, не переставал и раскаиваться. Однажды, когда по худому навыку был сделан грех, несчастный борец с блудной похотью пришел в церковь, повергся лицом на землю, плакал, рыдал и стенал, умоляя милосердного Владыку сжалиться над ним и подать руку помощи, чтобы он мог изъять себя из нечистого сладострастия. Когда он так поступил, диавол, видя, что нисколько не успевал, ибо что он сплетал грехами, грешник разрывал упованием на Господа, бесстыдно явился пред очами его и обратился к святому изображению Господа: „Что мне и Тебе, Иисусе Христе? Для чего приемлешь этого блудника, осквернившегося с ног до головы, который обманывает Тебя ежедневно, надсмеивается над Твоею властью“. После того как умолк безумный, исходит голос от жертвенника: „О, змей лукавый и губительный! Не насытил ты злобы своей тем, что поглотил весь мир! Но и прилепившегося к неизреченной милости благоутробия Моего спешишь похитить и пожрать! Ты, когда он идет ко греху, не отгоняешь его, но с радостью принимаешь, надеясь завладеть им. А Я — Бог благой и милостивый, непостижимый в милосердии, неужели не сжалюсь, не помилую? Так как прибегает ко Мне, не отвращусь от него, пока не приобрету его. Я приходил не праведных, но грешных призвать на покаяние. Поэтому приму его дух и обрящу душу, как единого от святых, ибо в течение столь многих лет не отчаялся он в своем спасении“. Тогда брат, лежавший ниц в слезах и рыдании, предал дух свой» (Марк (Лозинский), игум., Отечник проповедника, СТСЛ, 1996, С. 234–235).

«Лучше совсем не допускать помыслов, а молиться чистым умом» (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.76).

«Ипостасное» мышление присуще человеку, молящемуся за весь мир, как за самого себя. Таковой человек уподобляется Христу. Он реально живет все человечество, как единую жизнь, единую природу во множестве персон. «После опыта „ипостасной“ молитвы — мы оставляем позади категории формальной логики и переходим к бытийному восприятию, то есть категориями самого бытия. Истина не есть то, что создает идущая снизу философия падшего человека. Истина есть Тот, Кто воистину есть прежде всех веков» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С.210).

2 Кор. 5:7.

См. Пс.115:1.

«Духовный отец, когда его спрашивают, молитвою ищет вразумления от Бога, но как человек он отвечает в меру своей веры, по слову апостола Павла: „мы веруем, потому и говорим“ (2Кор. 4, 13), но „мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем“ (1Кор. 13, 9). В своем стремлении не погрешить сам он, давая совет или делая указание, пребывает на суде Божием, и потому, как только встретит возражение или хотя бы внутреннее сопротивление со стороны вопросившего, не решается настаивать на слове своем, не дерзает утверждать его как выражение воли Божией и „как человек“ отступает» (Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С. 88–89).

«Господи, излей на землю Твою благодать; дай всем народам земли познать Твою любовь, познать, что Ты любишь нас, как мать, и больше матери, потому что и мать может забыть исчадие свое, но Ты никогда не забываешь, ибо Ты безмерно любишь создание Свое, а любовь не может забыть» (Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.304.

«Это классическая формула римско — католического богословия: Таинство благодатно воздействует в силу совершенного действия, а не через веру приступающего. Для действительности почти всех Таинств вера считается необязательной…. В этом проявляется характерная для католицизма психология, отмеченная духом юридизма, стремлением выявить минимум обязанностей человека, достаточных для того, чтобы ему спастись, и узаконить наиболее легкий способ освобождения грешника от наказания за грех… Именно в понимании личного спасения коренное различие между православием и католицизмом…» (Маким (Козлов), прот., Западное христианство: взгляд с Востока, Москва, 2009, С.235).

См. Ин. 13:27.

«В то время как бываем в омрачении, не будем смущаться, особливо если не в нас тому причина. Приписывай же это Промыслу Божию, действующему по причинам, известным единому Богу. Ибо в иное время душа наша смертию томится и бывает как среди волн; и читает ли человек Писание или совершает службу, во всяком деле, за какое ни примется, омрачение у него за омрачением…Этот час исполнен отчаяния и страха; надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отмещутся душою, а вся она всецело исполняется сомнения и страха… А я замечу тебе, человек, и дам совет: если не имеешь силы совладеть с собою и пасть на лице свое в молитве, то облеки голову свою мантиею и спи, пока не пройдет для тебя этот час омрачения, но не выходи из своей келлии» (преп. Исаак Сирин, Слово 50).

К отцу Софронию как‑то пришел один знакомый ему подвижник и спросил: «Отец Софроний, ну как можно спастись?» И он ответил ему: «Стой на грани отчаяния. А когда нет сил, то садись, выпей чашку чая». С этими словами он предложил ему чашку чая как своему гостю. После этого подвижник тот пошел к старцу Силуану и пересказал ему ответ отца Софрония. Старец Силуан увидел в ответе отца Софрония духовный опыт жизни, подобный его собственному. И тогда состоялась их встреча. (См.: Софроний (Сахаров), архим., Письма в Россию, Москва, 2003, С.32).

Отец Софроний говорит о том, что стяжание благодати Святого Духа «проходит через три стадии: первое соединение с Богом как дар благоволения в некий момент, который Бог находит приятным: когда человек воспримет посещение с любовью. Это есть акт Самооткровения Бога данному лицу: Свет Божий дает подлинный опыт Божественной вечности… Второй этап: длительный период богооставленности различной силы. В своих крайних степенях — это страшно: душа испытывает свой выпад из Света как смерть в плане духа… Бог уязвил наше сердце любовью, но затем отошел. Предстоит подвиг, могущий длиться годами, даже десятилетиями… Если человек не будет понуждать себя на делание, то потеряет благодать, а если проявит свое произволение, то благодать возлюбит его и уже не будет оставлять. Это есть третий этап, конечный» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С. 212–213).

Со дня видения старцем Силуаном Живого Господа, прошло долгих пятнадцать лет борьбы, но несмотря на все старания, ему не давалось молиться чисто. Однажды ночью, желая сделать поклон, он увидел пред собою огромную фигуру беса, стоящего впереди икон и ожидающего поклона себе. Наклонив голову, отец Силуан с болезнью сердца сказал: «Господи, Ты видишь, что я хочу молиться Тебе чистым умом, но бесы мне не дают. Научи меня, что должен я делать, чтобы они не мешали мне?» И был ему ответ в душе: «Гордые всегда так страдают от бесов». «Господи, — говорит Силуан, — научи меня, что должен я делать, чтобы смирилась моя душа». И снова в сердце ответ от Бога: «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся» (Софороний (Сахаров), архим., Прп. Силуан Афонский, СТСЛ, С.48).

См.: Лк. 22, 53.

Ин. 16, 33.

См.: Служебник, заамвонная молитва.

См.: Мф.10,22.

См.: Ин.16,2.

Дан. 3,15,18.

С именем его связаны рассказы о роковом даре, в силу которого всё, к чему он прикасался, обращалось в золото: коснулся ветви дуба, и она позолотела; взял камень, и произошло то же самое. Мидас приказал приготовить пир в честь такого дара, полученного им от Диониса, но, когда он взялся за еду и питье, они, к его ужасу, тоже превратились в золото, отчего он не мог ни есть ни пить. Мидас, боясь умереть с голоду, пришёл к Дионису и умолял его взять назад этот дар. Дионис сжалился над ним. Он приказал Мидасу искупаться в реке, которая после сего стала нести в своём течении крупицы золота, а Мидас избавился от своего дара. — прим. пер.

«В одно время напал на меня дух отчаяния: мне казалось, что Бог отринул меня вконец, и уже нет мне спасения, но ясно видится в душе вечная погибель. И ощутил я в душе, что Бог немилосерд и неумолим. Продолжалось это со мною час или немного более. Дух этот такой тяжелый и томительный, что страшно о нем и вспоминать. Душа не в силах понести его долго. В эти минуты можно погибнуть на всю вечность. Попустил милостивый Господь духу злобы сделать такую брань с моею душою. Прошло мало времени; я пошел в церковь на вечерню и, глядя на икону Спасителя, сказал: „Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного“. И с этими словами увидел на месте иконы живого Господа, и благодать Святого Духа наполнила душу мою и все тело. И так я Духом Святым познал, что Иисус Христос есть Бог; и я сладко желал страданий за Христа» (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.478).

«Некоторые смотрят на послушание, как на принесение человеком в жертву Богу своей воли, которая, конечно, дороже всего человеку. На самом же деле иначе нужно понимать об этом. В жертву Богу человек что может принести? Бог ни в чем не нуждается; жертвы не хочет, а милость Свою к нам явить — вот Его желание. Когда мы отрекаемся от своей плотской воли ради послушания Богу, ради исполнения Его воли, то чрез исполнение Божией воли мы становимся причастниками Божественной жизни, а акт произвольного отречения от своей воли делает наше восхождение разумным проявлением нашей любви к Богу. И эта возможность — свободного восхождения при содействии, конечно, благодати есть благодеяние нам, а не жертва наша Богу» (Софроний (Сахаров), архим., Подвиг богопознания, Москва, 2003, С.153).

«Скажу Вам тайну жизни о Христе. И эта тайна нетайная, не новая, открытая мною, а древняя, как учение Христа. Тайна жизни о Христе — любовь, неразрывно связанная со смирением. Если человек не смирится до зела, так что будет почитать себя хуже бессловесных животных, то не уразумеет он никогда тайну духовной жизни — не узрит света Христова. И это начало смирения. Любовь же — это сущность христианской жизни; любовь — основание богословия. Различные понимания, взгляды существуют на многие предметы и явления духовной жизни, но истинный до конца тот, который в основе имеет любовь Божию (к нам, а затем нашу к Богу)» (Софроний (Сахаров), архим., Подвиг богопознания, Москва, 2003, С.152).

Би́блия короля Я́кова (англ. King James Version, KJV) — перевод Библии на английский язык, выполненный под патронажем короля Англии Якова I и выпущенный в 1611 году. Переводом занимались 47 переводчиков — членов англиканской церкви. Источником для перевода Нового Завета, как и для большинства других английских переводов того времени, послужил греческий Textus Receptus. Ветхий Завет переводился с иврита (масоретских текстов), Второканонические книги — с греческой Септуагинты, кроме второй книги Ездры (в славянской традиции — третьей), переведенной с латинской Вульгаты.

То есть о румынском, французском, немецком, английском, греческом и русском языках. — прим. пер.

Ср.: Лк.7,9.

«Есть люди, которые привязываются к животным, и гладят их, и ласкают, и разговаривают с ними, и оставили они любовь Божию, и через то теряется любовь между братьями, за которую умер Христос в великих страданиях. Неразумно так делать. Животному и скотине дай пищу и не бей их, в этом милость к ним человека, но привязываться, любить, гладить и разговаривать есть неразумие души. Душа, познавшая Господа, всегда в любви и страхе предстоит ему, и как возможно при этом любить, и гладить, и говорить со скотом, с кошками, собаками? Это значит, что забыл человек заповедь Христову любить Бога всем сердцем, всею душею, всем помышлением». (Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.491.)

Ср.: Быт. 3, 10.

В монастыре Святого Иоанна Предтечи в Англии служат на греческом, славянском, английском и иногда на других языках, в зависимости от того, кто присутствует в храме на богослужении. — прим. пер.

Ин.1,1.

Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С. 241–242.

См.: Быт. 1, 9.

«Вы не представляете себе, быть может, как мне дороги Ваши призывы терпеть и мужаться. Я действительно изнемог. Я, несмотря на то, что не имел „иллюзий о легкости духовных достижений“, все же встретил трудности, превосходящие все мои предположения, и убедился в своем ничтожестве, размеры которого от меня раньше были сокрыты. Я сознаю величие монашеского пути, а осознание своей ничтожности, обнаружившейся довольно скоро на этом пути, породило во мне сомнение в правильности избрания мною его. Могу сказать, что я своего призвания не нашел, не понял, не услышал. Однако я сознаю совершенную невозможность для меня идти иным путем, найти иную форму служения Богу и ближнему» (Софроний (Сахаров), архим., Подвиг богопознания, Москва, 2003, С.249).

«Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! День тот да будет тьмою; да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет!..» (См.: Иов.3,1–7).

Иерем. 20,7.

«Я не хотел, потому что сознавал трудность, и вместе увлекался. Я упорно противился Богу, но Он нашел способ принудить меня. И теперь мне непосильно тяжело; я положительно раздавлен. Причина болезни внутри, поэтому невозможно облегчить мое состояние изменением моего внешнего положения и условий» (Софроний (Сахаров), архим., Подвиг богопознания, Москва, 2003, С.249).

Преподобный Антоний Великий, наученный Александрийским сапожником, почитал себя хуже всех, постоянно нося в себе помысл: «Все спасутся, один я погибну». См.: См.: Софроний (Сахаров), архим., Преп. Силуан Афонский, СТСЛ, 2010, С.50.

«Pie in the sky when you die».

Требник. Москва, Свято–Троицкая Сергиева Лавра, 1992, С.188.

«Все, что подлежало тлению, обесценивалось для меня. Когда я смотрел на людей, то прежде всякой моей мысли я видел их во власти смерти, умирающими, и сердце мое наполнялось состраданием к ним. Я не хотел ни славы от „мертвых“, ни власти над ними; я не ждал, чтобы они меня любили…» (Софроний (Сахаров), архим., Видеть Бога как Он есть, Эссекс, 1985, С.14).

Мф. 10,34.

Лк. 12,53.