Часа в три он сидел на террасе ресторана в Булонском лесу, углубленно читая карту кушаний.
- Слушайте-ко, Самгин, - раздался над головой его сиповатый, пониженный голос Попова, - тут тесть мой сидит, интересная фигура, богатейший человечище! Я сказал ему, что вы поверенный Зотовой, а она старая знакомая его. Он хочет познакомиться с вами...
Попов говорил просительно, на лице его застыла гримаса смущения, он пожимал плечами, точно от холода, и вообще был странно не похож на того размашистого человека, каким Самгин наблюдал его у Марины.
- Я собрался обедать, - сказал Клим, заинтересованный ужимками Попова и соображая: "Должно быть, не очень хочет, чтоб тесть познакомился со мной".
- Вместе и пообедаем, - пробормотал Попов, и Самгин решил подчиниться маленькому насилию действительности.
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Берд-никова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников положив локти на стол и высунув голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая:
"Нуте-с, как вы себя поведете?"
Неясное какое-то подозрение укололо Самгина, он сердито взглянул на Попова, а инженер, подвигая стул, больно задел Самгина по ноге и, не извиняясь, сказал:
- Самгин... Клим Иванович - так?
- Захар Петров, - откликнулся Бердников веселым голоском и, не вставая, протянул Самгину свою мягкую лапу. - Садитесь-ко, прошу покорно.
"Если посмеет заговорить о договоре - оборву!" - решил Самгин.
- Мы с зятем для возбуждения аппетита вопросы кое-какие шевелили, вдруг вижу: как раз русский идет, значит - тоже говорун, а тут оказалось, что Григорий знаком с вами. - Он говорил с благосклонной улыбочкой, от нее глаза его ласково и масляно помутнели. - Нуте-с, заказывайте! Мне, Григорий, спаржи побольше и сыру швейцарского, - самый чистый и здоровый сыр. Я как раз поклонник пищи растительной и молочной, а также фрукты обожаю. В чем французы совершенно артистически тонко понимают, так это в женщинах и овощах. Женщину воспитали столь искусно, что она подает вам себя даже как бы музыкально, а овощи у них лучшие в мире, это всеми признано. На Центральном рынке поутру не бывали? Посетите. Изумителен не менее Лувра.
Самгин слушал молча и настороженно. У него росло подозрение, что этот тесть да и Попов, наверное, попробуют расспрашивать о делах Марины, за тем и пригласили. В сущности, обидно, что она скрывает от него свои дела...
Бердников, говоря, поправлял галстук с большой черной жемчужиной в нем, из-под галстука сверкала крупная бриллиантовая запонка, в толстом кольце из платины горел злым зеленым огнем изумруд. Остренькие зрачки толстяка сегодня тоже блестели зеленовато.
- Папаша большой шалун по женской части, - проворчал Попов, прервав деловую беседу с гарсоном.
- Не верьте ему, - сказал Бердников, пошевелив грузное тело свое, подобрал, обсосал нижнюю губу и, вздохнув, продолжал все так же напевно, благосклонно: - Он такую вам биографию мою сочинит, что ужаснетесь.
"Вероятно, чудак, вроде Лютова", - подумал Самгин, слушая гладкую речь толстяка, она успокаивала его подозрения. Но Попов, внимательно рассматривая поданные закуски, неожиданно и грубовато спросил:
- Зотова в Англию уехала?
Самгин выпрямился, строго, через очки взглянул в лицо Бердникова, оно расплывалось, как бы таяло в благодушной улыбке. Казалось, что толстяк пропустил вопрос Попова мимо своих ушей. Покачнувшись в сторону Самгина, весело говорил:
- Папашей именует меня, а право на это - потерял, жена от него сбежала, да и не дочью она мне была, а племянницей. У меня своих детей не было: при широком выборе не нашел женщины, годной для материнства, так что на перекладных ездил... - Затем он неожиданно спросил: - К политической партии какой-нибудь принадлежите?
- Нет, я не занимаюсь политикой, - суховато ответил Самгин.
- Большая редкость в наши дни, когда как раз даже мальчики и девочки в политику вторглись, - тяжко вздохнув, сказал Бердников и продолжал комически скорбно: - Особенно девочек жалко, они совсем несъедобны стали, как, примерно, мармелад с уксусом. Вот и Попов тоже политикой уязвлен, марксизму привержен, угрожает мужика социалистом сделать, хоша мужик, даже когда он совсем нищий, все-таки не пролетар...
