— Оставь меня в покое, — сказал он довольно невежливым тоном. — Я подожду здесь, пока ты не управишься со своими странными обязанностями и не найдешь для меня свободную минутку. Может быть, мне удастся избежать ампутации ноги этим страшным инструментом. Поторопись, пожалуйста, потому что у меня довольно мало времени.
Тереска, не говоря ни слова, влетела в свою комнату. Топор она положила на стол. «За каким чертом я вообще его сюда принесла?» — мелькнула у нее в голове первая разумная мысль. Не вдаваясь в подробный анализ своих действий, она сорвала с вешалки платье, схватила туфли и выскочила в ванную.
— Сейчас вернусь! — крикнула она на бегу. — Подожди минутку!
В ванной Тереска посмотрела в зеркало и почувствовала, как щеки запылали от стыда. Кроме пятен, потеков и разных мазков по всему лицу, под носом у нее неизвестно почему красовались самые настоящие роскошные усы. Нос светился ослепительным красным светом. Связанные чулком волосы образовали на середине какой-то странный проборчик, который был ей исключительно не к лицу. Преодолевая внезапную слабость в коленках, она отвернула кран над ванной, схватила мыло с маленького неудобного умывальника и резко повернулась к ванне, где свобода движений была больше. Мыло выскользнуло из рук и упало в унитаз.
«Ну все, конец…» — подумала Тереска в отчаянии.
Она мгновенно вспомнила, что во всем доме нет другого мыла, что за вчерашнюю стирку извели весь стиральный порошок и остатки мыльных хлопьев, поэтому все, что ей остается, — это чистящий порошок для кастрюль и щелок для мытья полов в подвале. Кроме того, за порошком и щелоком пришлось бы снова спускаться в кухню и снова в таком виде проходить мимо НЕГО…
Тереска долго стояла на коленях возле унитаза, как воплощение отчаяния, вглядываясь трагическим взором в лежащее глубоко на дне сифона мыло. Потом у нее мелькнуло в голове, что спасения нет, что ей не суждено умыться до завтрашнего дня, что завтра в этом виде ей придется выходить на улицу и идти за мылом в магазин или в киоск… Тогда она со страшной решимостью закрыла глаза, сунула руку в унитаз и выловила мыло.
«Вот невезуха, — думала она в отчаянии, причесываясь и пудря сияющий нос. — Невезуха чертова!! Ну почему все всегда получается, а тут все из рук летит? Господи, что же это за наказание, неужели мне всегда придется перед ним выглядеть такой кретинкой?»
Тереска была в полубреду от волнения: она одновременно была райски счастлива и немыслимо разочарована, сердце у нее билось, она страшно спешила и пыталась преодолеть внезапную слабость в руках и ногах… Она уронила крем для загара, сбросила с полки бутылочку с очищенным бензином, которая разбилась у нее под ногами, скинула в ванну кружки для умывания и зубные щетки. Меняя туфли, она заметила, что ноги у нее постыдно грязные. Пришлось их вымыть. Время неумолимо летело, а вонь разлитого бензина пронизала все вокруг.
— Богусь, я прошу прощения, — сказала она сокрушенно, выходя наконец из ванной. — Наверное, меня очень долго не было, но мне пришлось умыться. Как ты себя чувствуешь?
Богусь сидел на ступеньке, держась за ногу с непроницаемым выражением лица. Он посмотрел на Тереску и потянул носом.
— Духи у тебя, надо признать, оригинальные, — критически заметил он, слегка сморщив нос. — Должен сказать, что в гостях время банально не проведешь. Жаль, что мне пора уже идти.
Нога у него почти перестала болеть, но он был сердит на Тереску. Он зашел к ней только на минутку, так, от нечего делать, воспользовавшись тем, что оказался в этом районе. Ему было все-таки интересно, в какой мере она его помнит. Вся эта кутерьма страшно его разозлила, тем более что вечером он собирался танцевать…
Он встал со ступенек и попробовал ступить на ногу. Вроде бы все в порядке.
— Жаль, что мне пора идти, — повторил он с вежливым сожалением.
Тереска только теперь поняла, что он говорит. У нее перехватило дыхание.
— Как это? Почему? — спросила она сдавленным голосом. — Ведь ты только что пришел! Давай спустимся вниз, я тебе покажу сад. Ты мне еще не рассказал, как там дела с твоей учебой. Тебя приняли?
