– Что будет, если вы встретитесь в финале?
– До финала нам обеим, – выделив последнее слово, Эмма посмотрела на Миллс, а затем перевела взгляд на журналиста, – еще нужно пройти.
Миллс задорно рассмеялась, – да, мисс Свон, вы никогда не можете отвечать на поставленный вопрос прямо?! Вас спрашивают, что будет, ЕСЛИ мы встретимся в финале. А по вашему ответу вы даже не хотите в него попасть, – Реджина развернулась вполоборота на стуле, и так получилось, что ладонь Миллс легла поверх руки Свон.
Мелкий разряд электрического тока прошелся через тело блондинки, когда она почувствовала теплоту ладони Реджины.
Немного смутившись, все же Эмма не стала убирать руки и, наклонившись к Миллс, тихо проговорила:
– Вы знаете мое мнение по этому вопросу, и не стоит вновь возвращаться к этому. А в финал я попаду, будьте уверены, – уже совсем тихо, настолько, что только Реджина услышала, завершила фразу Свон.
Когда ухо Реджины обдало горячим воздухом, женщина почувствовала прилив возбуждения. Она уже хотела ответить Эмме, как им задали вопрос, повергший в недоумении Миллс.
– Эмма, Реджина, почему вы так усердно скрываете нежные чувства друг к другу? – высокомерно кинул один из журналистов, сидевших в первом ряду.
Свон тут же гневно сверкнула взглядом на журналиста, и быстро отпрянула от Реджины. Убрав руки от стула, скрестив их на груди, прошипела:
– Нет, у нас никаких нежных чувств!
– С чего вы все это берете? Зачем высасывать из пальца того чего нет? Как я могу испытывать к ней чувства? – махнув на Эмму, гневно крикнула брюнетка.
Свон задело, как Миллс кинула в ее сторону и с пренебрежением ответила на вопрос о чувствах.
«А что я настолько противна, что ко мне нельзя испытывать нежные чувства?» – задалась вопросом Эмма и не заметила, как на нее уже уставились и ждали реакцию.
– Да, вы правы, мисс Миллс. Такая черствая эгоистка, как вы не может ни к кому испытывать таких чувств!
«Я черствая эгоистка? Да как ты вообще смеешь мне говорить о любви и чувствах?»
– Не тебе судить о моих чувствах! Да ты сама, когда-нибудь кого-нибудь любила? Так, чтобы мир существовал только для вас двоих. Переспать с кем попало может каждый, а любить дано не всем, – последнюю фразу Миллс просто выплюнула, смотря в глаза блондинки.
«Ой, похоже, я снова ляпнула не туда. Черт, Свон, куда тебя вечно несет?! Ну, зачем вообще было нужно снова опускаться до оскорблений? Я же сама себе обещала держать себя в руках и не поддаваться на провокации, а сейчас? Что сейчас? Я, похоже, задела ее за живое. И как мне кажется настолько сильное, что она так просто это не оставит. Черт! Вот уже второй раз за сутки чувствую себя сволочью…»
– Простите, мисс Миллс, – все, что смогла выдавить из себя Свон и, посмотрев в карие глаза с сожалением, отошла от стола и направилась на выход, смотря прямо перед собой и чувствуя удивленные взгляды.
– Свон, ты не имеешь право кидать свое жалкое «прости» и просто так уходить! – схватив за руку Эмму, крикнула Миллс.
Но тут Реджина почувствовала на своем плече теплую ладонь, – Реджи, не нужно, – тихо сказала Деби.
– Уходите, мисс Свон, или это приведет к продолжению конфликта, – серьезно сказала Воркенсон.
Свон недоуменно посмотрела на Дебору, а затем перевела взгляд на яростную Реджину.
Эмма лишь помотала головой, давая понять, что не собирается продолжать конфликт и медленно высвободила свою руку из захвата Реджины, одновременно с этим на несколько секунд удерживая в своей ладони пальцы Миллс. Эмма развернулась и быстро вышла из зала.
– Реджи, черт! Что ты творишь? – шепнула Деби.
Реджина стояла и молчала, в ней кипела лава ярости. Она не сводила взгляда с двери, в которую вышла Эмма.
Дебора кивнула Мел и Джефу, давая понять, что конференция закончена.
– Пойдем, у тебя игра через 30 минут, – сказала женщина, и они с Реджиной удалились из зала.
Когда Реджина появилась на корте, стадион бурно стал ее приветствовать. Бек уже была на поле и вела подготовку к игре. Через 10 минут судья дал отмашку и игра началась. Первая подача была за Бек.
До того момента как началась игра, Миллс не выходила из своих мыслей о произошедшим на пресс-конференции.
