– Отпусти, Свон, – вырвавшись из рук Эммы, Реджина развернулась к ней спиной и, отойдя на несколько шагов, разрыдалась.
«За что она так меня ненавидит? Что я такого сделала?»
Эмма ошарашено смотрела на Миллс, но услышав тихий всхлип, поняла, что женщина плачет. Свон тут же пришла в себя, гнев и ярость отступили назад, и блондинка уже жалела, что так резко разговаривала с Реджиной.
«Вот сейчас я точно перегнула палку. Что на меня нашло? Это всё эти чертовы журналисты, да еще и игра с Паркер. Ох, Эмма, нужно уметь сдерживать себя… Миллс тут вообще не причем, а я всю свою злобу выместила на ней. Нужно что-то делать…» – мысли в голове блондинки пронеслись ураганом и она, медленно подойдя к Миллс, виновато произнесла, – Реджина…
– Уходи. Убирайся из моей жизни, – крикнула Миллс, перед тем как ее накрыла истерика. Она задыхалась, слезы текли ручьем, не переставая. Реджина стояла, закрывая лицо руками.
Эмма еще ближе подошла к Миллс, чувство вины разрывало блондинку. Она понимала, что не нужны были все эти грубые слова. Эмма, сама не зная, зачем, но сделала два последних шага и медленно обвила руками талию Реджины. Неловко обнимая женщину прошептала, – Реджина, прости… Я не хотела… Успокойся, пожалуйста…
Почувствовав теплые прикосновения, Реджина начала дрожать. Девушка не понимала, что с ней происходит в этот момент.
– Уходи, – крикнула, но с каждым словом голос становился все тише и тише, – уходи, пожалуйста, уходи, мне не нужна твоя жалость.
Почувствовав, как сильно дрожит Реджина, Эмма еще сильнее прижимала ее к себе. Услышав слова Миллс, Эмма не стала разрывать объятия, просто молча, стояла и обнимала брюнетку, стараясь успокоить, даря той тепло, защиту, уверенность.
Эта не была жалость. Эмма не понимала, зачем она это делает, но внутренние чувства подсказывали Свон поступить именно так. В этот момент она поймала себя на мысли, что ей самой становится спокойней, ей были приятны прикосновения к Миллс, но Свон быстро отогнала от себя такие глупые мысли и просто говорила себе, что виновата и ее обязанность успокоить Реджину.
«Миллс, что с тобой происходит? Почему ты не повернешься и не отвесишь ей еще одну пощечину?! Почему так комфортно в этих объятьях? Тепло и спокойно. Ее не хочется отпускать. Миллс, ладно бы за тобой стоял мужчина, но за тобой стоит девушка и тебе невыносимо приятны ее прикосновения».
– Отпусти, – холодно сказала Миллс, – отпустите меня, мисс Свон, я больше не нуждаюсь… я успокоилась и со мной все хорошо.
Услышав официальный и пронизывающий своей надменностью голос Эмма сразу убрала руки от Миллс и отступила на несколько шагов, смотря на по-прежнему стоящую спиной Миллс.
«Что это сейчас было?» – крутилось в голове у Эммы, которая не могла признаться себе, что ей понравилось обнимать женщину.
– С тобой… С вами точно все хорошо, мисс Миллс? – показывая каменное спокойствие, как можно уверенно спросила блондинка.
Реджина повернулась к Эмме, ее глаза были все еще заплаканные. Она из последних сил сдерживала эмоции, которые бурлили как в кратере вулкана, – да. Со мной все хорошо, я в порядке.
Увидев красные от слез глаза, Эмма корила себя за несдержанность, и ей снова захотелось обнять Реджину и извиниться, но она решила сдержать этот порыв и просто сказала:
– Тогда отлично. Давайте, наверное, закончим на этом разговор, – совершенно спокойно спросила, а вернее утвердила блондинка, разворачиваясь к двери.
– Я попрошу вас впредь воздержаться от комментариев в мой адрес. И также обещаю, что не буду задевать и комментировать вашу персону, – дрожащим голосом, но как можно холоднее сказала уходящей девушке Миллс.
Уже в дверях Эмма обернулась и, посмотрев еще раз в глаза Миллс, почувствовала те самые дрожащие нотки, которые так непрошено слетели с уст Реджины. Но так ничего не ответив, она просто вышла из раздевалки, несильно хлопая дверью.
Реджина из последних сил сдерживалась, чтобы вновь не заплакать, но как только Эмма вышла за дверь слезы тихо покатились из глаз. Брюнетка присела на лавочку, закрывая лицо руками, как в раздевалку вбежала Мел.
