Чувствуя танец у себя внутри, разум блондинки уходил гораздо дальше дозволенного. Толчки были быстрые, резкие, глубокие настолько, что оторвавшись от губ, Свон издала громкий стон, как только дикая волна удовольствия протекла по всему ее телу. Она задрожала и обессилено повисла на Миллс и еще долго не могла восстановить дыхание, она прикрыла глаза и опустила свой лоб на плечо любимой.
Реджина только сейчас осознала, что они стоят посреди большого корта, на который в любой момент может кто-то придти.
– Эмма, что мы с тобой творим? – обнимая любимую, спросила Реджина.
– Мы? – надрывным голосом от прожитого напряжения спросила Свон.
– Ах, ты так? Ну, тогда 1:1,- целуя, сказала Миллс.
– Знаешь, раздевалка – это не открытый для любых глаз корт, – отрываясь от поцелуя и отпуская руки, Эмма подняла отброшенную ракетку и пошла на лавочку, собирать сумку.
– Знаешь, меня больше заботит не это, а то, что каждый раз за исключение ночи, мы делаем это в присутствии Деби и Киллиана, – подходя к лавке, сказала брюнетка.
– А вот это полностью твоя вина, – посмотрела Эмма на секунду на Миллс, а затем, собрав сумку, продолжила, – кто там кому хотел что-то доказать?
– Моя? А кто обвинял меня в проигрыше? И если бы не моя находчивость, то секса у нас не было бы еще неделю, – улыбаясь, сказала Реджина.
– Ну да конечно. Она по любому круглыми сутками вокруг нас ходила и следила, – иронизировала блондинка и пошла в сторону выхода.
Реджина осталась стоять на месте, – то есть тебе не понравилось? И в следующий раз мне так не делать? – скрестив руки на груди, спросила брюнетка.
Свон сжала губы и, повернувшись, увидела позу брюнетки. Она кинула сумку на пол и быстрыми шагами вернулась, к стоящей и ухмыляющейся Миллс. Одной рукой прижала к себе брюнетку за талию, одновременно прикасаясь своими губами к ее, а вторую положила между бедер девушки легонько надавливая.
Оторвавшись и посмотрев в возбужденный карий взгляд, Эмма произнесла:
– Еще одно слово и я на этом остановлюсь.
– Хорошо, но я так и не услышала твоего ответа, – продолжая улыбаться, спросила Реджина.
– Как всегда умопомрачительно, гениально, восхитительно. Ты – Бог секса, – очень быстро говорила блондинка, ее дыхание снова сбилось, как только ладонь прикоснулась к влажной ткани, – ты это хотела услышать?
– Да, я удовлетворена, пойдем, – также быстро ответила, Миллс и пошла в сторону выхода.
Эмма громко выдохнула и, взяв сумку, поплелась за Реджиной. Они договорились, что Миллс не будет закрывать дверь и Эмма сможет спокойно зайти, так как она собралась сходить в свой номер за одеждой.
Реджина подошла к своему номеру и увидела, что под дверью лежит запечатанный конверт. Девушка его взяла и вошла в номер. Она ничего хорошего не ожидала от содержимого этого конверта, поэтому, не мучая себя ожиданием, она его распечатала. Там были старые фотографии, где она с Дэниэлом. Несколько фотографий с места аварии и похорон. Еще было старое от руки написанное письмо:
«Здравствуй, милая Ри.
Я так давно хотел написать тебе, но все не хватало духа. Сейчас, я собрал всю свою волю в кулак, чтобы ты, наконец, получила это письмо. Ты была любовью всей моей жизни, но сейчас меня нет рядом. Я уехал на несколько дней, сказав тебе, что по делам. Это не так. Я уехал, чтобы принять единственно правильное решение. Я очень долго думал, что сам виноват в причине наших сор и размолвок. Но только сейчас понял, что был не прав. Столько лет ты мучила меня и мои чувства. Ты издевалась надо мной. Я сделал тебе предложение, и это была самая большая моя ошибка. Мы не подходим друг другу и, наверное, это конец нашим долгим отношениям. Потому что я ухожу. Ухожу навсегда. Твоя любовь убивает нас обоих. И долго я так не протяну. Прости меня, а лучше забудь и не вспоминай.
Уже не твой, Дэниэл».
Реджина, прочитав письмо, тяжело вздохнула.
«Это не он написал его. Он не мог так со мной поступить. Я не верю. Тот, кто написал его, хотел сделать мне больно, вернув меня в прошлое, которое прошло. Я больше никогда не буду страдать, потому что у меня есть Свон. Моя невыносимая и безумно любимая Эмма. Эм. И кто бы, не пытался разрушить все это, я ему не позволю!»
