– Так чем же вас таким шантажировали, что вы так раскрыли свои чувства? – сделал определенный акцент на слове «так» молодой парень из середины зала.
– Ну и на какой вопрос нам стоит ответить первым? – улыбаясь, спросила Миллс.
– А вы ответьте на один, чувствую, второй не понадобится, – иронично заметил кто-то.
– Нас шантажировали нашими же фотографиями, где мы точно также целовались, – ответила Эмма на последний вопрос, сознательно пропуская предыдущий.
– То есть у вас еще не было секса? – задала вопрос журналистка из первого ряда.
– И это у нас спрашивает женщина, – улыбаясь, сказала Миллс.
– Господа, сколько пошлости, – покачала головой Свон, – неужели, вас только это интересует?
– Дамы, это естественно. Так что, мы хотели бы знать, как вы проводите досуг вместе, – с ухмылкой на лице, сказала та же журналистка.
– Досуг, как вы сказали, мы проводим прекрасно. И для этого нам не нужно…- Реджина не успела договорить, как ее перебила журналистка.
– Заниматься сексом?! Мисс Миллс, не стройте из себя девочку, у которой первые отношения. Хотя постойте-ка, – воскликнула женщина, встала со своего места, – с женщиной то они у вас первые?
– А какая вам разница, какие у меня отношения? – спросила Миллс, уже начиная сильнее сжимать руку Эммы.
– Да, у вас была несчастная любовь, но вы не раз попадали в объектив фотокамер с новым кавалером. А сейчас вдруг женщина. Не правда ли странно? – все продолжила явить журналистка.
– Послушайте, мисс, – с полной серьезностью говорила блондинка и посмотрела враждебно на ухмыляющуюся девушку. Эмма почувствовала, как Миллс крепче сжала ее руку, Она почувствовала, как участилось дыхание брюнетки и как она начинала злиться и негодовать. Но Свон решила перехватить нить разговора, дабы не дать эмоциям Реджины вырваться наружу:
– Странно то, что уважаемые журналисты и корреспонденты задают вопросы желтых папарацци и надеются, что мы на них ответим. Это не культурно и как минимум не этично задавать подобного рода вопросы. А тем более пенять на противоположность полов, а в нашем случае наоборот. Мисс, простите, не знаю, как к вам обращаться. На счет кавалеров или дам, которые были с мисс Миллс до сегодняшнего дня, прошу оставить в прошлом. Сейчас у мисс Миллс есть мисс Свон и ей, я уверяю этого достаточно. И да, я женщина, она женщина, но по-моему в нашей стране с демократическими законами и свободными нравами это более чем позволительно, не так ли? – держала себя в руках блондинка, но гнев в любую секунду готов был вырваться наружу.
– Знаете, мисс Свон, я очень хорошо знаю историю мисс Миллс. Так вот, 6 лет назад она собиралась уйти из спорта, чтобы завести полноценную семью, а с вами, я боюсь, этого никак не получится, – ехидно выплюнула женщина.
– Слушайте, вы, – уже вскочила со своего места Воркенсон, – если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, вы – Аманда Фостер. Та… – Деби не могла найти слов, чтобы описать женщину перед ней.
Эмма посмотрела на Деби и призвала успокоиться, а потом перевела свой взгляд на Миллс и увидела в ее глазах, снова зарождалась боль, которую она так тщательно скрывала.
– Мисс Фостер, еще один некорректный вопрос и мы заканчиваем пресс-конференцию. Я думаю раз больше ни у кого кроме нее, – Эмма уже обращалась к остальным журналистам, – нет других вопросов, то нам здесь делать больше нечего, – очень грубо выдала Свон.
– Мисс Миллс, а у вас я смотрю хорошие защитницы, – ухмыляясь, сказала Фостер.
Миллс почувствовала поддержку от Эммы и Деби, – знаете, мисс Фостер, а я вас даже не помню. И сейчас я не собираюсь разговаривать с вами на темы, которые вас не касаются.
– Ха, ну тогда мы еще встретимся, и вы вспомните кто я, – сказав, женщина удалилась из зала.
Реджину начало трясти, она помнила, кто была это женщина. Она посмотрела на Эмму.
– Давай заканчивать, – сдержанно попросила Миллс.
Эмма кинула взгляды на Стоуна и Портер и, приобняв Реджину за плечи, кинула последнюю фразу журналистам:
– Спасибо за терпение и понимание, господа. Всегда приятно с вами работать, – договорив, Эмма вывела Реджину из зала и провела в раздевалку неподалеку.
