Понятно, что после случившегося путь у Савельева был один – возвращение в родной, поджидающий его с топором танковый батальон. Ну, и меня туда же. За компанию. А потому, переждав, пока Чумаков отгремит, я вкрадчиво сказал:
– Товарищ капитан, в роту вы всегда успеете нас отправить. Но в таком случае вы рискуете остаться без «Москвича».
– Какого еще такого москвича? – искренне изумился Чумаков.
– Четыреста двенадцатого!
– Вот еще, е-мое! Так у меня ж его и не было никогда, ебть!
– А мог бы быть, между прочим.
– Каким это образом, интересно, хотелось бы мне узнать? – заволновался Чумаков, почувствовав, что сказка вот-вот может обратиться былью.
Я попал в точку. Надо было ковать, пока горячо.
– Мать Валеры работает на военном заводе. Номерном! – жарко заговорил я. – Ну, не мне вам объяснять, что такое военный завод и какие у них лимиты. Там этих машин как собак недорезанных…
Капитан слушал, открыв рот. А я себя ощущал Остапом, выступающим перед жителями Васюков.
– …Деньги есть, – наговаривал я, не понижая градуса, – пожалуйста, товарищ капитан, получай свой законный заработанный «Москвич» безо всякой очереди. И главное – никому переплачивать не надо. Небось знаете, сколько хануриков бродит, лохов выискивают. Это я не про вас, товарищ капитан. Это я так, вообще. А тут, сами понимаете, военный завод. Гарантия!
– Ты это серьезно? – у Чумакова даже голова закружилась от волнения.
– Какие шутки, Альберт Никандрыч?
Иногда, в минуты особой близости, я обращался к нему по имени-отчеству. И сейчас такая минута наступила. От капитана ко мне шла такая волна умиления и тепла.
– Савельев, а вы меня на понт не берете? – обратился к Валере окрыленный внезапной перспективой получения без-очередного автомобиля капитан. Словно это был не Савельев, а некий эталон че-стности.
– Никак нет! – бессовестно соврало мерило правды.
– Ну, и сколько тебе понадобится на рекогносцировку?
– Да деньков восемь! – не моргнул глазом Савельев.
У меня начало создаваться впечатление, что мой дружок на глазах борзеет. Но что интересно: Чумаков мою точку зрения не разделял. Он уже целиком настроился на «Москвич», а потому никакой борзости в ответе подчиненного не разглядел.
– А за шесть, – подхалимски спросил он, – управишься?
– Могу и за шесть, если напрячься, – милостливо согласился Савельев и уже второй за неделю раз укатил в Москву.
Вернулся он еще более румяный, нежели из прошлой поездки. На фоне бледных лиц сослуживцев савельевский румянец выглядел настолько вызывающе, что раздражал даже меня.
«Разъелся, гнида, на домашних харчах!» – подумалось мне, а вслух я спросил:
– Как дела?
Боевой товарищ по-кулацки сосредоточенно собирал в тумбочку килограммы жратвы, заботливо заготовленные мамашей, и, полностью погруженный в это приятное занятие, даже не расслышал моего вопроса.
– Как дела-то? – погромче спросил я.
– Хреновато! – откликнулся наконец боевой товарищ и, распечатав банку с компотом, начал жадно поглощать содержимое. – Машин нет и не предвидится.
– Никаких?
– Никаких! Может, где-то, когда-то, да и то не раньше, чем через полгода, – шамкал он полным компота ртом.
– Через полгода, говоришь?
Это вселяло определенный оптимизм.
– Значит, так и скажешь. Так, мол, и так, товарищ капитан, «Москвичи» будут только через шесть месяцев. Зато есть «Волги».
– Какие еще «Волги»? – насторожился Валера и поставил вдруг ненавистную мне банку.
– А это уже не важно. Скажешь, что «Волги» есть. И мама уже договорилась с кем надо.
– А если он согласится?
– Не согласится! – уверенно сказал я. – На «Волгу» он не наскребет. Ему «Москвич» подавай.
Затянув потуже ремни, мы постучались в капитанский кабинет. Он добродушно похлопал Валеру по плечу и спросил ласково:
– Явился, ебть?
– Значит, так, товарищ капитан, – начал отчитываться Валера, – мать поговорила с кем надо, объяснила ситуацию, те пошли навстречу, так что можете вашу «Волгу» хоть завтра забирать.
– Как «Волгу»? – опешил Чумаков. – Почему «Волгу»? На хрена «Волгу»? У меня и денег-то на нее нет. Мне «Москвич» нужен.
Я оказался прав. Со свободной наличностью у капитана было туговато.
