Ропер вспоминает, что, уже сидя в лодке, Мор принял твердое решение о том, как он будет себя вести. "Сын Ропер, - тихо сказал Мор, - я благодарю нашего всевышнего - сражение выиграно". "Я очень рад этому, сэр", - ответил Ропер, еще не понимая, что имел в виду его тесть {W. Roper. Op. cit., p. 73.}. Лишь впоследствии, пишет Ропер в своих воспоминаниях, он смог оценить всю важность этих слов Мора. Сказанное Роперу было итогом мучительных раздумий и внутренней борьбы Мора с самим собой. Потому что, решая свою личную судьбу, Мор так или иначе брал на себя суровую ответственность за дальнейшую судьбу своих близких. Но самое главное, слова Мора, сказанные Роперу, означали то, что для себя Мор уже решил, как он должен поступить, и это было решение, подсказанное совестью и убеждениями и потому неизменное и окончательное.
Поспешность, с какой Мор был вызван для принятия присяги "Акту о наследовании", кажется тем необычней, что бывший канцлер в то время не занимал никакого официального положения, он даже не был членом парламента, а всего лишь частным лицом. Примечательно и то, что Мор был вызван в комиссию для принятия присяги "Акту о наследовании" 13 апреля 1534 г., т. е. более чем за две недели до того, как указанный "Акт" вступил в силу. Вероятнее всего, что эта акция в отношении Мора была осуществлена с ведома и санкции самого короля, которому было ясно, что моральный авторитет бывшего канцлера в глазах общественного мнения Англии и за рубежом был слишком высок, чтобы его отставка и вынужденное политическое бездействие не могли причинить ущерб новой королевской политике. По-видимому, Генрих VIII и его секретарь Кромвель всерьез рассчитывали, что вызов Мора в комиссию для принесения присяги не только поможет сломить его упорство, но и послужит убедительным примером для всех колеблющихся и несогласных с церковной политикой короля. Однако будущее не оправдало этих расчетов. В письме Мора к его дочери Маргарите мы находим подробный отчет о том, как 13 апреля 1534 г. он предстал перед комиссией для принятия присяги.
Мор заявил членам комиссии, что он не отказался бы присягнуть "Акту о наследовании", но не может принять предложенного текста присяги, не обрекая свою душу на вечную погибель. Как показало дальнейшее расследование, возражения Мора против предложенного ему текста присяги основывались на том, что в ней отвергался авторитет папы, как и "всякой иноземной власти или монарха". Впрочем, сам Мор отказывался давать какие бы то ни было разъяснения относительно причин своего отказа от присяги.
Члены комиссии были в замешательстве из-за отказа Мора принять присягу и объяснить причину этого отказа. На несколько дней Мор был отправлен в монастырскую обитель под попечение аббата Вестминстера. Тем временем в комиссию для принятия присяги был вызван старый друг Мора, епископ Рочестерский Джон Фишер, который подобно Мору выразил согласие принести присягу наследованию, но не "в отношении всего содержания настоящего "Акта"". После своего отказа от присяги епископ Фишер был сразу же отправлен в Тауэр.
17 апреля 1534 г. Мор снова был вызван в комиссию и вновь отказался от принятия присяги, после чего был отправлен в Таузр, где он провел пятнадцать месяцев без суда. В факте заключения без суда нет ничего исключительного для тюдоровской Англии, так как лица, отказавшиеся от присяги, рассматривались как государственные преступники, подлежавшие заключению по распоряжению короля и его Совета. Им полагалось пожизненное заключение с конфискацией имущества.
В Тауэре Мора навещали его жена Алиса и дочь Маргарита Ропер, ему было разрешено иметь книги и письменные принадлежности, при заключенном находился его личный слуга Джон А'Вуд. Жена Мора должна была платить по 15 шиллингов в неделю, как она выражалась, "за стол и квартиру" своего мужа в Тауэре. Есть основания предполагать, что разрешение на свидания с близкими, милостиво дарованное Мору, имело целью оказывать через членов семьи воздействие на узника, побуждая его уступить требованиям короля. По свидетельству Ропера, госпожа Алиса во время свидания с мужем в Тауэре весьма настойчиво уговаривала его уступить королю, принять требуемую присягу и таким образом обрести свободу и покой в кругу семьи. Во время этих бесед с женой Мор всякий раз со свойственным ему юмором, но весьма твердо отвергал заманчивую перспективу добиться себе свободы ценой отказа от убеждений.
