Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - страница 17

Как бы для разъяснения этих недоразумений Анастасий Синаит пишет: «Дионисий Великий, епископ Александрийский, из риторов (ό άπό ρητόρων), в толкованиях, составленных им на одноименного ему блаженного Дионисия, говорит так: внешняя философия обыкновенно называет нерожденной всякую невидимую природу, а равно и ипостаси существами; по обычаю язычников, говорит он потом, сказаны и у св. Дионисия слова эти в несобственном смысле (καταχρηστικώς).[171] В тех же самых выражениях упоминает о толкованиях св. Дионисия, епископа Александрийского, и Максим Исповедник в своих собственных толкованиях на V главу приписываемой Дионисию Ареопагиту книги «О небесной иерархии», и опять, как у Анастасия Синаита, слова из толкований Дионисия, епископа Александрийского, приводятся как бы для объяснения того, каким образом Дионисий Ареопагит мог говорить о «многих силах», в то время как Церковь учит, что все святые ангелы одного существа.[172] То же самое свидетельство мы находим и у Никиты Хониата, скончавшегося в начале XIII в. В 15-й главе второй книги своего обширного сочинения под заглавием «Сокровище православия» Никита Хониат, рассуждая о различии между природой и ипостасью, пишет между прочим: «И Дионисий Александрийский, ритор, в толкованиях, изданных им на одноименного ему Ареопагита, говорит, что у внешних или языческих философов нерожденное обозначает всякую невидимую природу: Сверх того, и слово существа употребляется у них вместо ипостасей».[173] Наконец, Иоанн Кипариссиот, живший в XIV в., в числе толкований на слова Дионисия Ареопагита о мистическом и философском предании богословов, заключающиеся в послании к епископу Титу, приводит одно толкование с именем Дионисия Александрийского.[174]

Легко видеть, что все отмеченные нами свидетельства страдают некоторой неопределенностью. У свв. Анастасия Синаита и Максима Исповедника мы не находим ясных указаний на то, какого Дионисия следует иметь в виду под одноименным Александрийскому епископу Дионисием: Ареопагита, или какое-либо другое лицо с именем Дионисия. Более определенными в этом отношении являются свидетельства Никиты Хониата и Иоанна Кипариссиота, где ясно говорится о толкованиях, составленных Дионисием Александрийским на творения Ареопагита, но зато у них автор толкований, Дионисий Александрийский, не называется епископом. Правда, в свидетельствах Анастасия Синаита и Максима Исповедника под Дионисием, одноименным Александрийскому епископу, всего естественнее иметь в виду Дионисия Ареопагита, выражения которого объясняются словами святого Дионисия Александрийского, взятыми из толкований его «на одноименного Дионисия»,[175] Никита Хониат и Иоанн Кипариссиот под «Дионисием Александрийским, ритором» могли иметь в виду Александрийского епископа и не упоминая об его епископском сане. Допустив такое понимание рассматриваемых свидетельств, мы имели бы три прямых указания на то, что Дионисий, епископ Александрийский, некогда был ритором, и четыре свидетельства о том, что он составил толкования на сочинения Дионисия Ареопагита. Но если наименование св. Дионисия, епископа Александрийского, ритором не заключает в себе ничего невероятного,[176]то предположение о том, что он составил толкования на сочинения Дионисия Ареопагита, очевидно, может быть допущено лишь под условием признания творений, известных с именем Дионисия Ареопагита, подлинными или, по крайней мере, написанными лицом, жившим в первые три века христианской эры. Здесь мы снова встречаемся с вопросом о подлинности творений, приписываемых Дионисию Ареопагиту; но опять должны повторить свое прежнее замечание, что подлинность их и до настоящего времени нельзя считать доказанной. Правда, в пользу этой подлинности говорил бы самый факт составления Дионисием, епископом Александрийским, толкований на одноименного ему Дионисия Ареопагита, и защитники подлинности творений, известных с именем Дионисия Ареопагита, всегда ссылаются на свидетельства Анастасия Синаита и Максима Исповедника;[177] правда и то, что, признав достоверность свидетельств Анастасия Синаита и Максима Исповедника и правильность понимания их в том смысле, что они говорят о толкованиях св. Дионисия, еп. Александрийского, на сочинения именно Ареопагита, а не какого-либо другого Дионисия, мы имели бы два древние и, что особенно важно, положительные свидетельства в пользу подлинности творений с именем Дионисия Ареопагита. Но значение этих свидетельств ослабляется тем, что в древнейших рукописных кодексах с указанными выше сочинениями Анастасия Синаита и Максима Исповедника нет выписанных нами выше свидетельств этих писателей о св. Дионисии, епископе Александрийском.