Пережитое в конкретной больнице всколыхнуло воспоминания о других учреждениях, в которых приходилось лечиться самому или посещать своих родственников. Анализируя существующие в них порядки и негласные законы теперь, по прошествии длительного времени, когда эмоции улеглись, поражаешься полной бесконтрольности работающих здесь врачей, особенно в отделениях реанимации. Когда больной значительную часть суток либо постоянно находится в бессознательном состоянии, власть доктора, медсестры, санитара над ним безгранична.
Диву даешься, как легко умертвить человека!
Стоит не убрать вовремя обильно выделяющуюся слюну – и человек, лежащий на спине, может захлебнуться.
Стоит не заметить, что выпала трубка, подводящая к аппарату искусственного дыхания, – и пациент быстро задохнется.
Стоит вечером не заметить несильное, но постоянное кровотечение – и утром больного не станет. И это реальные ситуации, свидетелем которых я был 23 дня.
К сожалению, полная зависимость попавших сюда людей от служителей медицины развращает персонал, создает иллюзию всесилия и вседозволенности, толкает на преступления. Умные люди знали об этой логической цепочке издревле. По мнению римского оратора Цицерона (1 век до н. э.), «Величайшее поощрение преступления – расчет на безнаказанность».
Остановить недобросовестных медиков могут, пожалуй, только их коллеги. Но многие ли из них решатся пойти на это? Ответ, к сожалению, отрицательный.
Мужества хватает далеко не у всех. Вот и остаются врачи наедине со своей совестью. А это не самый высокий барьер для многих из них. Его в лучшем случае хватает для соблюдения нейтралитета. А иногда присутствует и преступный сговор в деле сокрытия врачебных ошибок, допускаемых коллегами. Сегодня я покрываю твою ошибку, приведшую к трагическому исходу, завтра ты – мою.
Процветанию безответственности и безнаказанности способствует инертность общества. Особенно если ошибки допускаются в отношении пожилых людей.
Вот случай из жизни. У пожилой женщины пошел камень из почки. Как известно, процесс болезненный, но не всегда четко диагностируемый. После поступления в больницу дежурный врач направил пациентку в отделение неврологии, где ее лечили от радикулита, естественно, безуспешно. На фоне сильнейших болей у пациентки развился инсульт. В ходе дальнейшего наблюдения наконец-то установили первопричину болезни. Камень удалось вывести, спасти от инсульта – нет. Человек, который три месяца назад не имел серьезных отклонений здоровья, умер.
Виноватых нет. Но поскольку все происходило в коммерческом отделении больницы, фирма, в которой работала женщина, выплатила значительную сумму за оказанные услуги.
Это даже не 30 сребреников за предательство, а оплата деятельности врачей, доведших больную до смерти. Чудовищно? Нет, обычная практика врачебной помощи в России. Еще раз повторюсь – виноватых не нашли, зато прилично заработали на трагедии.
Подобные ситуации в истории российской медицины, увы, не уникальны. Их описывал еще А.П. Чехов, знавший врачебное дело дореволюционной России изнутри: «Люди, имеющие служебное, деловое отношение к чужому страданию, например... врачи, с течением времени в силу привычки закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим клиентам иначе как формально: с этой стороны они ничем не отличаются от мужика, который на задворках режет баранов и телят и не замечает крови».
В наши дни профессию медицинского работника, как и многие другие социально значимые профессии, вообще низвели до самого низкого уровня за всю историю страны. Причины очевидны – нищенская оплата труда, физические перегрузки, неудовлетворительный социальный статус работника системы здравоохранения. Сегодня в отрасли работают либо подлинные фанатики медицины, либо те, кто не может найти себе применения на ином поприще. Как ни печально, вторых неизмеримо больше. Именно из-за них из жизни уходят люди, которые еще долго могли бы приносить пользу обществу.
Каждый случай смерти разбирается на утренних конференциях. Но это, скорее, «работа над ошибками», чем серьезный спрос за допущенные промахи.
