Впрочем, мытарства подпоручика были, слава богу, недолгими — зимой его отозвали в Ташкент. А в Ташкенте — своя жизнь, своё общество, свои игры.
Надо было подумывать о поступлении в академию, ведь для того, чтобы продвинуться хотя бы на несколько шагов по военной стезе, училища было мало. Самое лучшее — поступить в Академию Генерального штаба. Но имелась одна закавыка — в эту академию стремились очень многие, а поступали единицы. Слишком тяжёлыми были вступительные экзамены, и вообще более трудного учебного заведения в России, чем Академия Генерального штаба, не существовало. Серебряные аксельбанты, указывающие на принадлежность к Генеральному штабу, продолжали манить очень многих, поэтому поток желающих поступить в эту академию меньше не становился.
Если Корнилов был силён в тактике, в расчётах артиллерийской стрельбы, с математикой справлялся великолепно, без всяких подсказчиков и репетиторов, то европейские языки знал плохо. «Плавал» и в английском, и во французском — едва скрёб лопатой по воде, норовя опрокинуть лодку.
С языками надо было что-то делать.
В офицерском собрании его познакомили с невысоким смуглым человеком, живот которого, похожий на большой арбуз, плотно обтягивал пикейный жилет. Это был Рафаил Рафаилович Стифель, обрусевший француз.
Особенностью Стифеля было то, что он всегда находился в курсе всех последних событий, происходивших не только в Ташкентском гарнизоне, но и во всём Туркестане. Когда Стифель что-либо рассказывал, то обязательно пританцовывал, дёргал короткими мускулистыми ногами, параллельно с рассказом помыкивал себе под нос мелодии Оффенбаха — этого композитора он просто боготворил, иногда останавливал самого себя, исполнял куплет из какой-нибудь арии и вновь продолжал рассказ. Таким же макаром он вёл и уроки французского. Язык он знал хорошо, и, как ни странно, пританцовывания, мычание, ахи и охи Стифеля помогали его ученикам усваивать материал.
Предварительные экзамены для поступающих в академию были устроены в штабе округа. Сдавали двенадцать человек, выдержали экзамен только пять.
Это были подпоручики Корнилов и Дробинский из артиллерийской бригады и подпоручики Мельников, Карликов и Петров из пехотных батальонов.
Двенадцатого июля 1895 года командующий округом подписал распоряжение, и все пятеро отправились в Санкт-Петербург, в академию.
Впереди было четыре месяца напряжённой подготовки — именно на такой срок офицеры освобождались от службы и должны были в поте лица долбить предметы, которые предстояло сдавать строгим экзаменаторам.
Самая недобрая слава ходила про генералов Штубендорфа, Цингера и Шарнгорста, которые откровенно зверствовали на самом трудном экзамене — по математике. Генералы с немецкими фамилиями стояли на экзаменах плотной стеной, не было щели, в которую можно было проскочить.
Высшая оценка на экзаменах составляла двенадцать баллов. Вот по математике-то Корнилов все двенадцать баллов и получил. Столько же получил и на экзамене по фортификации. Непросто достались ему экзамены по военной географии, администрации, политической истории.
Экзамен по артиллерии принимал генерал-майор Потоцкий, которого Корнилов знал по Михайловскому училищу. Был Потоцкий человеком немногословным, замкнутым, завалить соискателя для него было делом плёвым.
Билет Корнилову попался непростой — предстояло сделать несколько чертежей. Поручик Корнилов — несколько дней назад пришло сообщение, что ему присвоено звание поручика, — встал к доске и поспешно заработал куском мела.
Время текло быстро, не успел Корнилов оглянуться, как генерал Потоцкий подошёл к его доске.
— Та-ак, — брюзгливо произнёс он и качнулся на ногах, переваливаясь с пяток на носки и обратно. Вгляделся в меловые чертежи. — Рисуночки могли бы сделать и получше, поручик, — решил придраться он, — всё-таки Михайловское артиллерийское заканчивали... Гм-хм!
Задал вопрос — простой и одновременно коварный. Корнилов дал на него короткий, точный ответ.
— Гм-хм! — хмыкнул Потоцкий себе в нос. Непонятно было, доволен он ответом или нет. Задал ещё один вопрос.
Корнилов, втягивая испачканную мелом манжету рубашки в рукав, ответил в обычном своём духе, чётко и коротко.
