— Он такое чудище, вы сами видите, — ответила Мерри, надувая губки.
— Значит, вы его не любите? — возразил старик. — Это ли смысл ваших слов?
— Ну как же, мистер Чезлвит, я сто раз на дню ему повторяю, что терпеть его не могу. Вы, наверно, и сами слышали.
— Очень часто, — сказал Мартин.
— Оно так и есть, — воскликнула Мерри, — положительно не выношу!
— А в то же время обручены с ним, — заметил старик.
— О да, — ответила Мерри. — Но я уже говорила этому противному человеку, дорогой мой мистер Чезлвит, я уже говорила ему, когда он делал предложение, что если я и выйду за него замуж, так только для того, чтобы ненавидеть и мучить его всю жизнь.
Она подозревала, что старик вряд ли относится к Джонасу благосклонно, и рассчитывала, что эти слова совершенно его очаруют. Однако он рассматривал их, по-видимому, совсем не в том свете, ибо когда заговорил с нею снова, то уже довольно строго.
— Посмотрите вокруг, — сказал он, указывая на могилы, — и не забудьте, что с того самого часа, как вы пойдете под венец, и до того дня, когда вас упокоят на таком вот ложе, глубоко под землей, вам некому будет жаловаться на вашего избранника. Думайте, говорите и поступайте как разумное существо хотя бы в этом единственном случае. Вас принуждают к этому браку? Кто-нибудь вам советует или искушает вас вступить в этот брак? Я не хочу спрашивать, кто именно: но кто-нибудь?
— Нет, — ответила Мерри, пожимая плечами. — Не могу сказать, чтобы меня принуждали.
— Не можете сказать? Нет?
— Нет, — отвечала Мерри. — Никто мне не говорил ни слова. Если б меня заставляли за него выйти, я бы и вовсе не вышла.
— Я слышал, что его считали поклонником вашей сестры, — сказал Мартин.
— О боже мой, мистер Чезлвит! Хоть он и чудовище, но все-таки не может же он отвечать за тщеславие других людей. А бедняжка Черри такая тщеславная.
— Так это была ее ошибка?
— Надеюсь, что да, — воскликнула Мерри, — но только бедняжка ужасно завидует, и ревнует, и так злится, что ей просто невозможно угодить, даю вам честное слово, не стоит даже и пробовать.
— Не принуждают силой, не уговаривают и не заставляют, — в раздумье сказал Мартин. — И я вижу, что это правда. Остается еще одна возможность. Вы, быть может, обручились с ним просто по легкомыслию, по ветрености? Это, быть может, необдуманный поступок легкомысленной девушки? Так ли это?
— Дорогой мистер Чезлвит, — жеманно улыбнулась Мерри, — что до легкомыслия, то голова у меня совсем пустая. Сказать по правде, настоящий воздушный шар!
Он спокойно дал ей договорить до конца, а затем сказал настойчиво и не торопясь, но гораздо мягче, как бы склоняя девушку довериться ему:
— Нет ли у вас желания — или не внушает ли вам внутренний голос, когда у вас находится время подумать, — освободиться от данного вами слова?
Мерри опять надула губки и, опустив глаза, опять принялась рвать траву и пожимать плечами. Нет. Она этого не может сказать. Пожалуй, у нее нет такого желания. Даже наверное нет. Она «ничего не имеет против».
— Неужели вам никогда не приходило в голову, — сказал Мартин, — что замужество может испортить вам жизнь, озлобить вас, сделать глубоко несчастной?
Мерри опять опустила глаза; теперь она вырывала траву с корнями.
— Дорогой мистер Чезлвит, какие ужасные слова! Конечно, я буду с ним ссориться, я бы стала ссориться с каким угодно мужем. Жены, по-моему, всегда ссорятся с мужьями. Ну, а чтобы испортить мне жизнь или озлобить меня, то я думаю, до всех этих ужасов дело не дойдет, разве если муж станет мной командовать; а я сама думаю им командовать. Я уже и теперь командую, — воскликнула Мерри, качая головой и усиленно хихикая, — он у меня прямо-таки в рабстве.
— Пусть будет так! — сказал Мартин, вставая. — Пусть будет так! Я хотел узнать ваши мысли, моя милая, и вы мне их открыли. Желаю вам счастья. Счастья! — повторил он, глядя на Мерри в упор и показывая на калитку, в которую тем временем входил Джонас. И, не дожидаясь, пока подойдет племянник, он вышел в другие ворота.
— Ах ты злой старикашка! — воскликнула шутница Мерри. — Такое отвратительное страшилище — шляется по кладбищам среди бела дня и пугает людей до полусмерти! Не ходите сюда, чучело, не то я сейчас же убегу!
