У меня подкосились ноги, а на глаза навернулись слёзы от ужаса.
– Наверно я не смогу! – вяло пробормотал я. – У меня аритмия. Вообще, последнее время чёт какт не то. Не, я пас!
– Ну ё-твоё! – Паша аж покраснел, пытаясь подобрать цензурные слова. – Ты чё творишь, блинство-бананство! Такой шанс! Так готовились! А ты со своей аритмией! Да нету у тебя никакой аритмии! Так и скажи: зассал! Скажи громко, чтоб все услышали: я, Володя Бойнович, ссыкло! Ну, говори! Я-то уже точно решил всё для себя. Если ты в отказ пошёл – плыву без тебя!
– Паша, извини, но я – пас! – только и смог выдавить из себя я, и на трясущихся ногах посеменил в туалет.
Нет, такие подвиги хороши в кино. Я тысячу раз их видел в голливудских фильмах. Какой-нибудь киногерой на моём месте не просто бы угнал эту несчастную лодку! Он бы ещё взорвал порт, обезглавил главного злодея по имени Иван и поимел между делами красотку Сью. А потом в белом доме президент США принародно наградил бы его орденом и чемоданом долларов. Но это – кино. А тут – реальный угон лодки стоимостью сто с лишним миллионов, да ещё с оборудованием, которое ждут на Сахалине! Мне, в принципе, чужие проблемы всегда были до фитиля, но такое сотворить – увольте! Нету такой силы и таких слов, которые заставили бы меня совершить самоубийство здесь и сейчас!
Я сел за стол, включил комп, и собрался было открыть документацию, как за дверями раздался приглушённый стеклопакетом, но хорошо знакомый командный голос:
– Сидеть!
Дверь открылась, и вошла Тататамара. Она сразу увидела меня (Меня вообще сложно не увидеть.) и широким шагом направилась к моему столу. Одета она была в костюм цвета хаки, на голове – кепка, на ногах – берцы, на правое плечо был наброшен пустой с виду рюкзачок.
– Привет, пловец! Как оно помаленьку ничего?- она даже не попыталась улыбнуться и сразу перешла к конкретике. – Короче, мне надо лодку! Показывай, что у тебя есть! Мне что-нибудь такое, чтобы можно было до Вьетнама добраться. Денег у меня с собой нет, пока просто прицениваюсь. Отец обещал прислать. Он во Вьетнаме служит. Хочу к нему сгонять перед институтом. Прокатимся с товарищем.
Я достал каталог и положил перед ней. Она села, и посмотрела на меня вопросительно. Я снова был в полном ступоре. Мало того, что деваха, о которой я думал почти безостановочно, вдруг снова оказалась передо мной. Мало того, что она была совершенно спокойна, а у меня аж шею заклинило. Мало того, что у неё, оказывается, есть товарищ, а у меня нет. (В смысле подруги у меня нет, а у неё есть. То есть…в смысле… тьфу ты! Короче, она давно и регулярно трахается, а я – нет, если называть вещи своими именами!) Так она ещё и поедет на катере за границу к папе, а я вечно буду сидеть в этой пыльной конторе! Потому что у меня нет ни катера, ни папы, ни загранпаспорта, ни чего-то ещё, что есть у неё в характере.
Я открыл каталог, и стал показывать ей, что есть у нас в наличии, что можно купить под заказ, что со скидкой, чем отличаются те шаланды от этих, потом открыл страницу, на которой на весь разворот была нарисована "Нерпа", и вдруг спокойно (Откуда взялось?) сказал ей как бы между делами:
– А я вот на такой скоро тоже поплыву. На Гавайи и обратно. С корешком метнёмся туда-сюда, пляжик импортный потопчем.
Тататамара на секунду задумалась, всмотрелась в фото, и удивлённо произнесла:
– Это же подлодка! Она, поди, миллионов пятьдесят стоит!
– Не угадала чуток. Эта – девяносто, а та, на которой мы пойдём – сто тринадцать. Вторая модель, усовершенствованная. На метр длиннее этой.
– Ничего себе! – Тататамара поглядела ещё раз в каталог, зачем-то повернула его набок и как бы погрузила книжку с моей подлодкой в пучину, засунув под стол: – Буль-буль-буль-буль-буль! Да, это интересно. Ну, молодцы, что я могу сказать! Удачно вам обернуться! Потопчите там кого-нибудь импортного!
Она с бульканьем достала каталог из-под стола, перевернула пару страниц назад, и, показав на фото нижегородской "Ракеты", попросила:
– Ну, мой папа сто миллионов мне пришлёт вряд ли, так что расскажи мне про вот эту красотку!
