Жизнь Джейн Остин - страница 27
Отец оставил ему после своей смерти в 1779 году землю и деньги, но явно недостаточно. В 1780 году де Фейид вышел в отставку, сохранив половинное жалованье, а в 1781-м женился на Элизе Хэнкок. В начале 1782 года он получил от короля патент на осуществление своего проекта и отправился на юг надзирать за работами, оставив молодую жену и ее мать в Париже. Дело, однако, пошло со скрипом, отчасти потому, что кое-кто из местных землевладельцев оспаривал его право на землю, отчасти же оттого, что крестьяне начали протестовать против огораживания общинных земель, где они с незапамятных времен пасли скот и собирали камыш. К тому же затраты оказались куда значительнее, чем он рассчитывал. На ведение работ ушло все его наследство и частично наследство жены, и он снова занял деньги у миссис Хэнкок.
История Элизы с этого момента становится экономическим романом, иллюстрирующим, как в конце восемнадцатого века деньги перемещались по миру. Английская невеста приносила мужу деньги, скопленные в Индии (а может, и добытые мошенническим путем), эти деньги вкладывались в осушение болот во французских Ландах — цель сама по себе благая, но приводившая в ярость местных жителей, поскольку все финансовые выгоды предназначались лишь Капо де Фейиду. Но на этом история денег и улучшения земель отнюдь не заканчивается. В мае 1784 года Элиза с матерью отправились на юг посмотреть, как идут работы. Чтобы достойно их принять, Капо де Фейид вынужден был подыскивать дом, ведь ни один из имевшихся не годился для Элизы. Он все же умудрился снять один, вполне подходящий для графини, и сначала отправил туда мать, чтобы та подготовила теплый прием для своей богатой невестки. Шато-де-Журдан, ставший их резиденцией на ближайшие два года, поражал (и до сих пор поражает) неуместной бессмысленной романтичностью. Он больше походил на декорацию к «Спящей красавице», чем на жилище земельного преобразователя. Расположенный между Нераком и Марэ, он представляет собой замок совершенно во французском вкусе — не крепость, а большой каменный трехэтажный дворец с мансардой, ставнями на окнах и пряничными башенками по углам. Стоит он на вершине крутого холма, и его окна смотрят на лес и небо. Место тут довольно пустынное, в 1780-х годах ближайший город находился за двадцать миль.
Миссис Хэнкок и Элиза проделали длинный (четыреста пятьдесят миль) путь на юг в июне. Элиза проводила столько времени на солнце, что начала покрываться «загаром, который усилил смуглый цвет моего лица». В Ландах они могли посещать лишь несколько аристократических семейств, которые жили неподалеку, в основном же их соседями были крестьяне, говорившие на невразумительном наречии и жившие в таких примитивных условиях, что казались существами какой-то другой породы. Зима заперла Элизу в четырех стенах, а почти все ее домочадцы свалились с высокой температурой. А весной внезапно умерла ее свекровь. Опечаленный супруг Элизы с головой ушел в работу, приобретавшую все больший размах. И сегодня, гуляя по этим местам и видя каналы, поля зерновых, виноградники, целые мили леса, еще можно оценить проведенные им тогда преобразования…
Де Фейид и себе построил шато, квадратное, лишенное романтичности сооружение при дороге, а затем, не обращая внимания на растущие долги, понастроил еще конюшен, ферм, служб и дом для своего брата, в тот момент находившегося в Вест-Индии. Масштабы этих работ так захватили Элизу, что в посланиях кузине Филе (и Остинам, без сомнения, тоже) она с энтузиазмом расписывала земельные владения — дар короля «месье де Фейиду и его наследникам навечно». И похоже, наследник должен был появиться очень скоро. Но к несчастью, у нее случился выкидыш, который она очень тяжело переживала. Похоже, ей предстояло остаться здесь надолго.
