Несмотря на слабость, он по окончании летнего сидения, направился к Бхайенагаре, и здесь он еще раз завещал ученикам сохранять и распространять его учение и, кроме того, советовал им относиться терпимо к убеждениям и верованиям других людей. Он убеждал их относиться без всякого предубеждения к словам других людей и с глубоким вниманием обдумывать их и, лишь убедившись в их полной неосновательности, отбрасывать как негодные, в противном же случае принимать, как бы его собственные.
После этой беседы он, сопровождаемый Анандой, направился в страну Малласов, к г. Кусинагаре, где он начал свою отшельническую жизнь.
На пути к г. Кусинагаре, в г. Паве, он, поев вяленой свинины, предложенной ему Чундою, кузнецом, у которого Сакиа-муни обедал, сильно заболел, но, несмотря на болезнь, продолжал путь свой.
Удрученный болезнью, он шел по бесплодным и пустынным местам, изредка обращаясь к своему спутнику со словами, показывающими печальное настроение его духа. Он говорил о недолговечности и о смерти, о непрочности счастия и надежд и оплакивал горестную судьбу людей.
Принуждаемый сильною болью в спине, болью, которою он страдал всю жизнь, он часто останавливался на пути и отдыхал под тенью дерев и, наконец, с трудом дошел до окрестности Кусинагары.
Здесь силы совершенно покинули его, он почувствовал сильную, невыносимую жажду. Ананда принес ему воды, чтобы несколько утишить страдания Сакиа-муни, и затем приготовил ему ложе из ковра под тенью дерева Сала.
Сакиа-муни, по индусскому обычаю, лег на него головою на север. Наступила последняя минута жизни Сакиа-муни; перед смертью он еще раз завещал Ананде строго хранить его учение и затем погрузился в созерцание.
Ананда с горестью смотрел на предсмертное томление своего брата, друга и наставника — жизнь постепенно оставляла изможденное тело великого учителя; перед тем, как испустить последний вздох., Сакиа-муни произнес:
— Ничто не вечно!
Он умер около 543 года до Р. X.
Ананда, оплакав смерть учителя и покрыв его труп, отправился с печальной вестью в Кусинагару.
По просьбе Ананды жители Кусинагары приготовили все необходимое для торжественного сожжения праха усопшего учителя и воздали смертным останкам его царские почести.
Узнав о смерти учителя, Касьяпа и другие ученики поспешили прибыть в Кусинагару.
После семидневных приготовлений тело с большою торжественностью и великолепием было вынесено к восточным воротам города и возложено на костер для сожжения.
После сожжения пепел был собран в золотую урну, и в честь милосердного, просвещенного, великого учителя было устроено семидневное торжество. Впоследствии на месте сожжения тела Сакиа-муни был поставлен столб (ступа) с надписью. По некоторым легендам, из-за дележа и чести хранения печальных останков великого учителя между последователями его возникли споры, и в жару их ученики забыли даже преподанные им покойным учителем правила кротости и милосердия.
Так умер великий религиозный реформатор Индии, провозгласивший равенство и солидарность всех людей в духовном отношении и сильно пошатнувший кастовые традиции.
Сакиа-муни не оставил после себя никаких письменных сочинений; сохранению его учения потомство обязано счастливой памяти его постоянного спутника Ананды и его других учеников. В последнем обстоятельстве нет ничего удивительного — необыкновенная память индусских браманов признается очень многими известными европейскими ориенталистами. Например, Макс Мюллер говорит, что если бы по какому-либо случаю все священные книги браманов вдруг были уничтожены, то их легко можно было бы восстановить с помощью знающих наизусть эти книги браманов слово за словом, слог за слогом. Так передавалось и учение Сакиа-муни. По смерти учителя Касьяпа, занявший его место, собрал всю его метафизику, Ананда — правила морали и афоризмы и Упали — правила аскетики. Устно учение передавалось около 300 лет. Наконец, при царе Асоке (259–222 г. до Р. X.), после Третьего Буддийского собора в Паталипутре учение было записано на пальмовых листах по приказу царя. Все учение Сакиа-муни было собрано в трех книгах, известных под названием «трипитака» (три корзины) — Сутра, Винайя и Абхидарма-питака.
