Затем он покинул Капилавасту.
Буддийские сказания утверждают, что жизнь Сакиа-муни протекала спокойно, что он беспрепятственно рассеивал в стране семена своего спасительного учения.
Но с этим нельзя согласиться. Существуют некоторые факты, показывающие, что жизнь его была полна тревог и огорчений, и что только его личный характер и приобретенные им из среды царей и вельмож могущественные покровители ограждали его честь и безопасность. Благодаря им и своей необыкновенной доброте он благополучно прошел сквозь все испытания. Сакиа-муни так говорил о людях, относившихся к нему враждебно: «Человека, причиняющего мне вред, я поставлю под защиту моей незлопамятной любви, и чем более зла он мне наносит, тем более добра я ему окажу».
Мы уже упоминали, что с первого года учительской деятельности Сакиа-муни ему начал покровительствовать царь Бимбисара. Царь Косалы Прасенаджати также был сторонником Сакиа-муни, и столица Косалы Сравасти являлась в северной части реки Ганга центром и очагом нового учения, подобно тому как Раджагриха в ее южной части. В окрестностях г. Сравасти находилась роща Джетавана, подаренная Сакиа-муни купцом Анатгапиндикой. Джетавана была любимым местопребыванием Сакиа-муни; здесь он чаще всего проводил сезон дождей.
Кроме этих царей сказания упоминают имена еще некоторых царей Индии, но мы не будем их здесь приводить; ограничимся указанием, что Сакиа-муни пользовался у этих царей большим уважением и почетом.
Тем не менее покровительство сильных мира сего не спасло Сакиа-муни от преследований его врагов.
Сакиа-муни уже при первом своем вступлении на арену учительской деятельности был встречен недружелюбно со стороны представителей браманизма и разных философских школ, подвизавшихся на том же поприще. Когда же он стал во главе многочисленных учеников и приобрел сильных покровителей, недружелюбное отношение к новому философу обратилось в открытую вражду. Мотивы вражды были очень разнообразны, здесь играли роль и принципы нового учения, поражавшие своею оригинальностью и новизною, и опасения потерять своих последователей, и, наконец, то обстоятельство, что Сакиа-муни, хорошо изучивший нравы и обычаи большинства этих философов во время отшельнической жизни, относился к ним с величайшим презрением.
Антагонистами, оспаривавшими начала учения Сакиа-муни, являлись большею частью представители эпикурейской школы Локаятика и некоторых других философских школ. Первые защищали самослучайность, вторые — преимущественно неизменность души в человеке и в мире. Сакиа-муни часто вступал в спор и большею частью оставался победителем. Легенды повествуют, что однажды в г. Сравасти Сакиа-муни вступил в диспут с целою полудюжиною «святых кающихся», отличавшихся своею мудростью. После долгого и горячего спора Сакиа-муни опровергнул все доводы своих противников; главный из них, добавляют легенды, в досаде на неудачный исход диспута, покончил жизнь самоубийством.
Но одним диспутом дело не ограничивалось, антагонисты Сакиа-муни прибегали и к интригам в надежде уничтожить соперника. Благодаря этим интригам, некоторыми царями были изданы грозные эдикты, направленные против нового учения. Интригам же браманов приписываются легендами и исключения из браманской касты тех ее членов, которые ходили слушать поучения Сакиа-муни.
Последнее обстоятельство показывает, что и в среде браманов находились последователи Сакиа-муни. Действительно, браманы при Сакиа-муни не представляли цельного и сплоченного общества, которое могло бы единодушно защищать свои интересы. Как нам известно, некоторые из браманов отвергали принципы браманской теологии и составляли свои системы теолого-философии, другие же были заняты чисто светскими обязанностями и мало обращали внимания на религиозные вопросы, занимая важные государственные места министров или правителей княжеских уделов с правом жизни и смерти и правом собирать подати с подведомственных им владений.
Вследствие этого главными соперниками и врагами Сакиа-муни из браманов являлись те, которые по роду жизни и питания могли опасаться обличений Сакиа-муни, который мог отнять у них хлеб. Этих браманов Сакиа-муни называл бродячими и уклонившимися от первоначального рода жизни. Они назывались «изучающими Веды», потому что верили и следовали тому, чему учили их письмена и устные предания, заключавшиеся в Ведах. При Сакиа-муни они, впрочем, ограничивались изучением в Ведах только тех предметов, которые имели связь с верованиями и суеверными привычками народа, т. е. занимались гаданием и астрологией. Затем не менее длительными и ненавистными врагами Сакиа-муни были последователи школы Нягронта. Эта школа отличилась тем, что соединила в одну систему различные способы, самоусовершенствования. Она учила трем способам достижения совершенства — просвещением ума, созерцанием и труженичеством. Вступающий в эту школу должен был начать с труженичества и провести несколько лет в произвольных истязаниях для искоренения чувственности. Затем он приступал к глубокому и спокойному созерцанию и, наконец, к упражнениям в размышлении об истинах и просвещении своего ума. Сакиа-муни прошел все три степени и во время отшельничества хорошо изучил привычки и тайные побуждения этих аскетов. Последние не могли простить ему презрения, с каким он относился к ним, особенно к труженикам, составлявшим наибольшее число принадлежавших к этой школе аскетов, и платили ему насмешками и обидами, где только возможно. Сакиа-муни отвечал им обличениями и не жалел позорных названий для характеристики их поведения. Как характерную иллюстрацию приведем здесь сказание, повествующее об одной из этих бесед.
