Перед смертью Благословенный решил совершить большое путешествие. Он хотел навестить некоторых своих учеников и призвать их соблюдать учение с величайшей тщательностью. Сопровождаемый только Анандой, он покинул город Раджагриху.
Однажды, когда они отдыхали на обочине поля, он сказал Ананде:
— Настанет время, когда люди станут удивляться, почему я когда-то вошел в утробу женщины. Они будут спрашивать, было ли мое рождение в высшей степени чистым, и будут сомневаться, обладал ли я высшей силой. Эти погрязшие во мраке люди никогда не поймут, что у того, кто посвятил свою жизнь трудам святости, тело свободно от нечистоты рождения. Тот, кто взыскует высшего знания, должен войти в женскую утробу; он должен, из жалости к человечеству, родиться в мире людей. Потому что, будучи Богом, как бы смог он привести в движение колесо Закона? Представь, Ананда, если бы Будда был Богом, то люди скоро утратили бы всякую надежду. Они бы говорили: «Будда, который есть Бог, обладает счастьем, святостью, совершенством; но мы — как мы можем надеяться когда-нибудь достичь их?» И они впали бы в глубокое отчаяние. О, пусть они пребудут в покое, эти закосневшие существа! Пусть они не пытаются похитить Закон, поскольку он будет использован ими во вред. Более того, пусть они считают сущность Будды непостижимой, эти люди, которые никогда не смогут постичь, в чем состоит моя исключительность.
Через поле проходил пастух. Он шел с безмятежностью человека, который делает свою работу спокойно и радостно.
— Кто ты, пастух? — спросил его Учитель.
— Меня зовут Дханья, — отвечал пастух.
— Куда ты идешь?
— Я иду домой, к своей жене и детям.
— Похоже, ты знаешь настоящее счастье, пастух?
— Я уже сварил свой рис, я уже подоил коров, — отвечал Дханья. — Я живу с семьей на берегу реки; у моего дома хорошая крыша; огонь в моем очаге горит ярко. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Что до меня, — сказал Учитель, — то я освободился от гнева, освободился от упрямства. Я остановился на ночь на берегу реки; у моего дома нет крыши; огонь страстей не пылает больше в моей жизни. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Оводы никогда не мучают мое стадо, — продолжил пастух, — мои коровы бродят по тучным лугам; они не боятся дождей. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Я построил прочный плот, я направил свой парус к нирване, — сказал Учитель. — Я пересек поток страстей и достиг священных берегов; мне больше не нужен плот. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Моя жена послушна, целомудренна и добра; она верна мне все эти долгие годы. Она приятна собой и ласкова; никто не говорит о ней дурно. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Мой разум послушен и свободен от всех оков. Я упражнял его эти долгие годы; он стал полностью покорным; в нем не осталось никакого греха. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Я сам плачу слугам их жалование; мои дети получают в достатке пищу за моим столом; никто никогда не пытался даже говорить о них дурно. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Я никому не слуга; с тем, что я приобрел, я обошел весь свет; но и мне самому не нужен слуга. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— У меня есть коровы, у меня есть телята, у меня есть телки. И у меня есть собака — хозяйка моего стада. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— У меня нет ни коров, ни телят, ни телок; нет и собаки для их охраны. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Колья загнаны глубоко в землю, ничто не сдвинет их; новые веревки сплетены из крепких волокон, коровы никогда не смогут порвать их. И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
— Словно собака, порвавшая свою цепь; словно слон, сломавший свои оковы, — так и я никогда не войду больше во чрево матери, И пусть теперь небесный ливень прольется, если захочет.
Пастух Дханья поклонился Учителю и сказал:
— Я знаю теперь, кто Вы. О Благословенный, войдите со мной в мое жилище.
