Но в данном случае это будет лишь бесконечность в отношении Пространства и Времени: безграничная протяженность и вечная длительность. Чистый же Разум идет дальше этого и своим бесстрастным и непредвзятым взглядом воспринимает Время и Пространство как две категории нашего сознания, условности, помогающие нам упорядочить восприятие мира феноменов. Если взглянуть на бытие как таковое, Пространство и Время исчезают. Тогда всякая протяженность будет носить не пространственный, а психологический характер; равно как и любая длительность превращается из временного явления в психологическое. В результате нетрудно заметить, что протяженность и длительность есть лишь символы, обозначающие для нашего разума то, что невозможно передать на языке интеллекта, – вечность, которая представляется нам как миг, тот же и всегда новый и все в себе содержащий, бесконечность – как исчезающе-малая точка, и все в себе содержащая, и не имеющая пределов, оставаясь одной и той же в обоих случаях. Тем не менее, эти взаимоисключающие терминологические противоречия безошибочно свидетельствуют о нашем восприятии чего-то запредельного и своим существованием доказывают, что человеческий разум и языковые средства превзошли свои естественные пределы, пытаясь выразить ту Реальность, на уровне которой присущие им противоречия и условности сливаются в невыразимом единстве.
Но так ли это на самом деле? Не потому ли исчезают Пространство и Время, что рассматриваемое бытие есть лишь интеллектуальная фикция, речевой образ, символизирующий фантастическое Ничто, которому мы пытаемся придать статус концептуальной реальности? «Нет», – ответим мы, вновь возвращаясь к рассмотрению самосущего Бытия. За пределами феноменального мира есть нечто не только бесконечное, но и невыразимое. Ни о каком явлении или совокупности явлений мы не можем сказать, что оно обладает абсолютным существованием. Даже если мы сведем весь феноменальный мир к одному единственному, фундаментальному и универсальному движению или энергии, то получим в результате лишь некое явление, невыразимое и непередаваемое словами. Само понятие движения предполагает покой в качестве потенциальной возможности, что позволяет раскрыть себя как деятельность, обусловленную неким бытием. Представление об энергии в действии заключает в себе идею об энергии, не совершающей действия, а абсолютная энергия в состоянии бездействия и есть чистое абсолютное бытие. Отсюда только две возможности выбора: или невыразимое словами чистое бытие, или не поддающаяся определению энергия в действии. И если признать исключительную истинность энергии, лишенную стабильной основы или причины, то она неизбежно должна быть производным явлением, вытекающим из действия, движения, которое одно только и существует. Тогда мы приходим к отсутствию Бытия, что соответствует понятию «Ничто» в буддизме, где всякое существование представляется лишь как атрибут вечного явления, Действия, Кармы, Движения. Но это, согласно позиции чистого разума, не соответствует его опыту мировосприятия и потому не может быть реальным, ибо тогда лестница восхождения внезапно обрывается на одной из ступеней и, лишенная опоры, повисает в Пустоте.
Если же – другая сторона альтернативы – существует неизъяснимое, бесконечное, вневременное и внепространственное Бытие, то оно с неизбежностью есть чистый абсолют. Его невозможно оценить или охарактеризовать ни качественно, ни количественно. Оно не является результатом соединения разнообразных форм или их основой. Это Бытие останется, даже если исчезнут все формы во всем своем количестве и качестве. Бытие, не связанное с количеством, качеством и формой, можно не только себе представить, оно есть то единственное, что доступно нашему восприятию за пределами проявленного мира. При этом, когда мы говорим, что Бытие существует без всех возможных феноменальных атрибутов, мы имеем в виду, что оно превосходит все формы своего проявления и в нем растворяется и находит свой конец все, что мы называем формой, качеством и количеством; в движении из него возникают все возможные формы в своем качестве и количестве. В то же время не верно утверждать, что разнообразие феноменального мира сливается, растворяясь, в одной форме, одном качественном и количественном измерении, служащем основой для проявленного многообразия, – ибо такой единой формы и однородности не существует – все сущее переходит в такое нечто, которое невозможно передать ни одним из терминов: форма, количество, качество. Таким образом, все условия и видимые носители движения исчезают в Том, из чего они возникли, и там в той мере, в какой они еще обладают бытием, становятся тем, что не поддается описанию с помощью выражений, применимых к процессу движения. Поэтому мы говорим, что чистое бытие есть Абсолют, сам по себе непознаваемый для человеческой мысли, хотя с помощью высшего самоотождествления, запредельного знанию, мы можем соединиться с ним. Движение, напротив, есть сфера проявления всего относительного, и тем не менее все относительное, по определению, в процессе движения является Абсолютом, пребывает в нем и несет его в себе. Отношение явлений Природы к изначальному эфиру – который в них заключен, составляет их сущность и несет их в себе, но в то же время настолько отличается от них, что все феноменальные явления, попадая в него, перестают быть тем, что они есть в своем настоящем состоянии, – представляет собой иллюстрацию, с помощью которой Веданта наиболее ясно демонстрирует, что такое одновременное тождество и различие между Абсолютом и миром относительного.
